«Persona grata»: Олена Крюкова

[Відео було видалено]

ВЕД.: Субота, ранок. Я, ведуча Інна Якобенко, вітаю усіх, хто разом із нами — радіостанцією «Ваша хвиля» в проекті «Персона грата». В проекті, в який ми запрошуємо людей відомих, медійних, або людей, які нас ситуативно чимось порадували, подивували і ми хочемо у них про це докладно розпитати. Сьогодні, за тиждень до Дня учителя, я хотіла запросити до студії саме таку людину. Кажуть, що кожному з нас у житті, за великим рахунком, потрібен один, з великої літери, справжній Учитель. Решту можна стерпіти. У моєму житті такий учитель був. Це — Тетяна Володимирівна Ландик, якій я завдячую і вибором своєї першої освіти — «учителя словестности». А людина, яка сидить поряд зі мною, я більш, ніж впевнена, багато разів у житті чула від своїх учнів такі зізнання. Але перш, ніж сказати, хто сьогодні зі мною в студії, я хочу вам запропонувати послухати пісню, що буде своєрідною візитівкою сьогоднішньої гості.

Звучить пісня «Посвящение 6-ой школе»

ВЕД.: Отже, сьогодні у нашій студії Вчитель з великої літери, не просто педагог, музикант, наставник не одного покоління дітей і в школі (бо ж вчитель математики), і дітей, які другим домом своїм назвали Театр естрадної пісні «Перевертундія», якому вже майже 20 років — Олена Юріївна Крюкова. Доброго ранку!

КРЮКОВА: Доброго ранку!

ВЕД.: Олено Юріївно, я дуже рада ще й тому, що мій син ходив у школу № 6 і також кілька років мав можливість чудесного спілкування з Вами, я до цього часу пригадую ці прекрасні роки. Для мене завжди було такою не те, що дивиною, а такою приємністю, що людина, яка, власне, за першою освітою — інженер, зрештою обрала школу, щоб бути ближче до своєї дитини, в якої були проблеми зі здоров’ям.

КРЮКОВА: Я очень любила свою школу, потому вернулась преподавать именно в свою школу.

ВЕД.: І отримали другу вищу освіту — педагогічну. Відбулися як педагог, вчитель математики. Але при цьому така любов до літератури! Можливо, ще й тому, що у вас також був і є Вчитель з великої літери. Я маю на увазі Ніночку, Ніну Михайлівну Тюріну.

КРЮКОВА: Да, Нина Михайловна Тюрина. Благодаря этому человеку — очень солнечному, очень светлому, безумно доброму — мы были влюблены в литературу. Тогда еще в школьной програмне было много русской литературы, но мы и украинскую литературу любили и ставили. Конечно, вот эту любовь я пронесла через всю жизнь.

ВЕД.: У вас багато друзів, учнів, шанувальників. Багато захоплень, інтересів. Я знаю, що ви в постійному русі, думаю, саме це спонукає вас завжди бути в хорошій фізичній формі, що я констатую зараз, суперово виглядати. Звідки ви берете сили і, головне, — часу (бо в добі всього 24 години!) 18 років Театру естрадної пісні «Перевертундія». Це — також спілкування з дітьми. Мені здається, що іноді, мабуть, хочеться прийти додому і всі джерела звуку вимкнути, відпочити. Тому що я, як вчитель, колись пропрацювавши тільки 3 четверті в школі, більше стомлювалася на перервах, коли вся орда дітей біжить і кричить (у класах же вони мовчать, бо слухають). Але ви після роботи у школі приходили і йшли ще в «Перевертундію», де — звуки, звуки, звуки...

КРЮКОВА: Ну, конечно, здоровье оставляет желать лучшего, но о плохом не будем. Действительно, я всегда была человеком увлеченным. Да, школа — это моя вторая семья, иногда даже муж еще, когда я была совсем молодая, ну не столь молодая — пришла уже зрелым человеком в школу, мне было 27 с половиной лет, удивлялся этому. То есть, когда я устраивала дни именинника, литературные вечера, то иногда семья говорила: «Где ты пропадаешь по субботам?» А по субботам я пропадала в школе. Но, слава Богу, я благодарна своей семье — очень дружные, харошие такие у меня родители, такие активные, и муж меня всегда понимал. На это все, конечно, надо было время. Иногда я, знаете, в астрал этот литературный уходила — я же увлеченный человек! Мне очень-очень важно, чтобы близкие меня понимали.

ВЕД.: Коли в родині музикантів росте дитина, логічно, що вона також грає на якомусь музичному інструменті. У вас така любов до музики також родом із дитинства... Ви розповідали, що в сім’ї було багато бобін — джазових записів, оркестрових, імпровізацій і так далі. Ваші батьки, «продвинутые шестидесятники», до цього часу люблять джаз...

КРЮКОВА: Действительно. Они закончили Харьковский политех (куда потом и меня посватали), хотя моя мечта была, конечно, ВГИК — Всесоюзный государственный институт кинематографии. Я хотела быть режиссером. Ну — эпоха застоя, родители решили, что лучше, так сказать, синица в руках, чем журавль в небе. Потому я закончила политехнический в Харькове. Мой отец сам научился играть на саксофоне. И в нашем доме всегда звучал джаз, собирались друзья. Это были такие посиделки. И потом уже отец мой — в 90-ых годах был в Москве и встречался с Олегом Лундстремом. Это был джазовый прапапа в Совестском Союзе, у него был великолепный джазовый оркестр и все оркестровки джазовые — они как бы насходились из нашего дома. Поэтому таксисты, врачи, инженеры — они собирались по вечерам, играли джаз и даже давали концерты. В 90-е годы, когда отец уже, наверное, был моим ровестником, я увлеклась авторской песней. То есть, Окуджава, Высоцкий, Никитины... Помню, в 13 лет отправилась в лагерь и мозоли кровавые такие себе заработала, но через 2 месяца такого упорного труда уже играла хорошо на гитаре, сама все подбирала. Просто, что я хочу сказать, даже возвращаясь к современной молодежи. Откуда это берется. Если ты в молодости не будешь себя напичкивать даже, я бы сказала, книгами, хорошей поэзией, хорошими стихами, хорошей музыкой — потом этому неоткуда взяться. Знаете, это когда вы семя бросаете — через какое-то время это дает всходы. Поэтому я детям всегда говорю: «Всегда читайте много, интересуйтесь, слушайте хорошую музыку и тогда у вас это где-то обязательно проклюнется».

ВЕД.: Абсолютно поділяю вашу думку, бо переконана: кожна людина — це те, які книжки вона вчасно прочитала.

КРЮКОВА: Да, да, да.

ВЕД.: Навіть коли здається, що вони ніби зараз і не потрібні. Олено Юріївно, а чому математика, а не література? Якщо вже вирішили іти в школу.

КРЮКОВА: Ну дело в том, что я заканчивала 6-ю, свою родную школу, я училась в математическом классе. У нас был сильнейший класс, есть кандидаты наук. Я не могу сказать, что знаю каких-то великих бизнесменов, таких зарабатывателей денег — нет! Но мы до сих пор встречаемся, мы с удовольствием дружим, у нас столько было мероприятий — мы ездили в Ленинград, Волгоград, Прибалтику. Я помню — путешествовали, готовили тематические вечера. Причем, вы знаете, мы сами были такие. Наверно, не было компьютера, не было интернета, не было такого засилья информации. Я ставила «А зори здесь тихие», параллельный класс ставил «Все начинается с любви...». Мы читали Цветаеву, Мандельштама — это все было еще как бы запрещено. Вот эта база пришла со школы. У меня даже была такая фишка: я решила развивать память в 10 классе и каждый день учила какое-то новое стихотворение. И что самое интересное? Я могу что-то выучить новое неделю назад и у меня забывается, а те стихи, которые выучила тогда, до сих пор помню.

ВЕД.: На якому етапі ваш внутрішній стан трансформувався в ясну, очевидну мету — створити Театр естрадної пісні «Перевертундія»?

КРЮКОВА: Ну, конечно, появилась дочь Катюшка — единственный мой ребенок. Ей сейчас 24 и вот как бы, конечно, какой-то этап для женщины — материнство. Первые 3 года — это был такой мир: книжки детские — Михалкова, Агнии Барто, Сильвы Капутикян. Кстати, Агнию Барто считаю лучшим детским поэтом. Помните, ваш сын Олег читал — «Моя мама работает на радио». Причем, можно ситуативно подобрать стихотворение Агнии Барто под каждого человека.

И вот мир этого детства с Катей... У нее оказался идеальный слух. Я не могу сказать, что какой-то голос особенный, но слух был идеальный, интонированный. Мне всегда хотелось, чтобы ребенок мой пел и буквально в утробе у меня еще ребенок был, а я все время пела одну и ту же колыбельную. И вот в 5 лет уже аккомпанировала ей на пианино, когда ей исполнилось 7 лет, я написала первую песню, которая называлась «Солнышко». И вот с ней мы принимали участие в конкурсе «Маленька полтавочка». Катя стала там «Мисс театра», ей было 7 лет. Я пришла в класс, где она училась, и сколько оказалось великолепных, харизматичных детей! Вот каждый ребенок — это был целый мир. До сих пор мы дружим семьями, до сих пор мы с этими ребятами дружим и я организовала такой ансамбль, который назвала, как песню Вячеслава Добрынина — «Перевертундия». Из песни Вячеслава Добрынина у нас началась, так сказать, эта история.

ВЕД.: Потім Катя почала активно співати на різних концертах. Не тільки дитячих, а й дорослих. І коли казали «Крюкова», то уточнювали: Лена или Катя?

КРЮКОВА: Да, сейчас она живет и работает в Киеве. Наверное, вот эта любовь моя, эта высокая поэзия, музыка и сказались на том, что, когда ей было 17 лет, мы выпустили книжку ее стихов. Впрочем, мы — русскоязычная семья, хотя я тоже обожаю українську мову, володію нею, бо викладаю математику, але...А вот Катя у меня пишет на украинском.

ВЕД.: Вона ж у вас лінгвіст? Польська і українська?

КРЮКОВА: Она украинский филолог. Просто дед наш был поляк. Я сожалею, что мы не пошли на польский, хотя польским она овладела, потому что она закончила магистратуру в Варшаве. Поэтому она польским владеет, но, конечно, не на таком уровне, а на бытовом. И она закончила университет Шевченка как лингвист — українська мова і література. И что интересно, она сказала: «Мама, писать мне легче українською мовою». И у нее, действительно, я считаю, высочайшая поэзия, интересные стихи очень. Но, к сожалению, в нашей стране творчество... ну как? Ребенок немножечко разочаровался в этом. Но я считаю, что она все равно как-то вернется к этому. Этот период как-то пройдет, потому что сейчас надо реализоваться в карьере, все-таки молодежь... хочется зарабатывать, хочется путешествовать. Когда-то встанет этот вопрос. Потому что все-таки 5 лет учёбы в лучшем вузе страны с талантливейшими детьми. Я очень рада, потому что она говорит: «Мама, меня окружали такие талантливые дети. Очень многие писали стихи, прекрасно рисовали, увлекались музыкой». Ее поэзия, конечно, она такая — высоколитературная, я считаю.

ВЕД.: На даний час у вас уже дуже багато пісень. Діти, які ходять у ваш Театр естрадної пісні, їх чують. І чують люди, які час від часу відвідують якісь концерти. Але багато пісень могли б педагоги використовувати навіть у своїй роботі. Як вони можуть їх почути, де взяти? У вас є диски свої?

КРЮКОВА: Да. Но, к сожалению, учительская зарплата... На бизнес-основу я не могу это поставить. Есть люди, которые продают свои песни. Я не могу это делать в силу своего... Если просто мне понравился ребенок... Вот я ж говорю, когда пришла Катя в класс и ей было 7 лет, у меня была ее подружка Женя Бречко — она тоже у меня стала победительницей конкурса. И Аня Грицан, и Женя Бречко стали победительницами конкурса «Маленька полтавочка». Женя была такой замечательной, забавной рыжей девчонкой, когда я на нее смотрела, у меня родилась песня «Рыжая девчонка». Еще у меня был ученик Вадик Лукьянченко, он танцевал изумительно, занимался бальными танцами. У меня родилась песня «Я танцую ча-ча-ча». Была Даша Бутенко — такая девочка романтическая, ну просто из 18 века... У меня родилась песня «Бабушкино танго». Вот такая девочка маленькая поет, вспоминает бабушку и ее танго. И там у нас был кусочек из старого танго. Дети эмоционально они рождали во мне желание создавать для них песни. Наверное, учителя музыки, заучи с удовольствием приобрели бы эти диски, потому что у меня накопилось, например, песен на диск «Сторінками шкільних свят». «Первый звонок», «Прощавай, букварику!», «Рідна мова», «Посвящение мамам» — к 8-му марта. Только новогодних песен у меня 7 штук. Даже по временам года есть — «Осенний карнавал», «Карнавал весны», «Песня лета». Кстати, недавно был финал конкурса «Крок до зірок», 15 лет, и мою песню перевели на украинский язык и девочка из Донецка великолепно исполнила ее. Я думаю, школе бы это пригодилось. Еще у меня накопилась много песен на диск под названием «Країна з назвою Дитинство»: «Белоснежка», «Театр Карабаса Барабаса», «Ранок», «Котик-Робинзон», вот такие сюжетные песни, потому что, еще раз говорю, я смотрю на ребенка и рождается именно что-то для него. Например, песня «Країна з назвою Дитинство». Вот вчера только я была у нашого легендарного саксофониста, музиканта, аранжировщика Олега Шеременко, тоже отдавала ему на аранжировки песни. Олег открыл компьютер и говорит: «Лен, ну смотри — 124 твои песни, я же сижу на Клондайке». Ну а из 124 около 70 — моих авторских.

ВЕД: Якщо, наприклад, в цю щасливу мить зараз нас почує хтось, хто зацікавиться цією темою і захоче допомогти полтавським, і не тільки полтавським, учителям...

КРЮКОВА: Конечно, все упирается в деньги. Потому что, если лицензионный диск, конечно, то он стоит... Я думаю, люди с удовольствием в работе применяли бы этот материал. Иногда говорят: «Что петь, что петь на первый звонок, что петь?» Хочу свой сайт создать. Ну, конечно, мечта — создать свой диск.

ВЕД: Я зараз трохи хочу з неба на землю повернутися. Учительська робота страшенно важка. Якщо хтось каже: так, але ж у них яка відпустка велика, а ще вони після третьої години йдуть додому, я думаю: Боже, ви навіть не підозрюєте, що вони несуть в сумках додому! Які стоси зошитів, планів і т. д. Не було ніколи за роки роботи у школі такого бажання піти на якийсь більш легкий труд?

КРЮКОВА: Ой, даже..., ну вот какие-то мы, наверно, .. Не знаю, сейчас такая молодежь — совершенно, наверно, другая. Они по-другому мыслят, они люди мира, они срываются с одной страны в другую. Мы, наверное, немножко другие. Вот привязываешься... Кстати, я о японцах читала, у японцев другой менталитет, чем у американцев и европейцев. Вот они тоже... Известная книга «15 камень сада Риомзи» повествует, что они привязываются к своему месту, они растут как бы... И вы знаете, цимус в том, меня никогда не привлекала карьера как таковая. Зауч, что-то еще, статусность для меня не важна. Мне интересно, чтобы, не смотря на годы, ты горел все так же. Как это сохранить? Пока, слава Богу, горю и хочется что-то делать. Потому что, знаете, приходят новые дети, хочется им что-то отдавать. Ну, правильно, говорю, момент здоровья, потому что эмоционально ты сгораешь, как свечка, потому что ты очень много отдаешь, очень много. Иногда вот уже спать ложишься, а у тебя перед глазами — как лучше сделать, какую песню, как мне в этот сценарий все вплести?.. Я не могу даже отключить свой мозг, хотя стараюсь уже после 9 так сказать, успокаиваться, заниматься йогой, немножко самовнушением, потому что эта эмоциаональная окраска очень тяжела, труд тяжелый, поэтому 2 месяца отпуска...

ВЕД: А були у вашій роботі якісь патові ситуації, в яких не вистачало педагогічних знань і особистого досвіду і доводилося звертатися до колег-педагогів, більш досвідчених, для того, щоб вирішити ситуацію стосунків з учнями якимись, чи з класом?

КРЮКОВА: Ну были такие, были. Знаете, я поняла, что главное — пережить переходный возраст. Причем, у меня была, помню, такая девочка: я говорю «белое», а она говорит «черное», я говорю «черное», а она говорит «белое». Это возрастное чувство лидерства! Я когда-то оставила ее и говорю: «Давай с тобой поговорим по душам.» И сама расплакалась в классе. Когда она увидела мои слезы... 13-летний подросток стоит, а ты хочешь что-то делать хорошее, а, знаете, в этом возрасте, а народ же подростковый — он совершенно, у него становление личности, все как бы... Все не так! И вот когда у меня потекли эти слезы, я помню, эта девочка так на меня посмотрела, стала, глазами вот так хлопала, хлопала и после этого я просто ей ничего не говорила. Просто когда она увидела мои слезы, после этого — как пошептало. Ребенок что-то понял. И не надо было орать, доказывать, а просто.... Просто расплакалась. И когда мы встречались недавно — это уже взрослые, самодостаточные дети, взрослые люди — им по 22 года, она такой тост произнесла, говорит: «Сейчас вот только смогла осознать, когда я сама преподаю, что такое дети и как они иногда бывают жестоки и все тяжелые сейчас. Только когда я стала взрослым человеком, я смогла понять, как это тяжело». И так мне было приятно. Поэтому я поняла, что любой возраст надо пережить, как болезнь — как ветрянку, как корь...

Я сейчас, когда к собранию готовлюсь, я обязательно статью читаю — про психологические особенности возраста, чтобы понимать: что у них в это время с эндокринной системой происходит, что с гормональным фоном, какие они и мне становится их так жалко в их вот этом 13-летнем возрасте, что я когда прихожу на урок, прокручиваю информацию в голове и думаю: надо войти в положение детей. То есть, нам гораздо легче. Вот мне не хотелось бы вернуться в свои 13 — это, действительно, очень тяжелый возраст.

ВЕД.: Всі ми — живі люди, ми живемо в своїй сфері, але ця сфера є складовою якогось більшого комплексу, якоїсь системи. Ви цікавитеся тим, що відбувається, скажімо, в політичному житті?

КРЮКОВА: Да, конечно.

ВЕД.: Дивитеся новини?

КРЮКОВА: Да, конечно, конечно...

ВЕД.: Давайте змоделюємо ситуацію у близькій вам сфері — освіті. Гіпотетично ви — міністр освіти. Що ви хотіли б змінити в цій освітній ланці?

КРЮКОВА: Ой, вы знаете, что-то очень главное ушло. Я не могу понять: что ушло? Как бы, я считаю, что хорошо — вот эти тесты, когда, действительно, дети из не очень там... знаете, как раньше: заплатил взятку или договорился — все! В принципе, дети, которые с разным достатком семей, но которые — талантливые, умные, которые в силу своего характера хотят чего-то добиться, они учатся очень хорошо, у них есть вот этот шанс как бы... назову это системой тестового образования. Но мы ведь какие-то зашуганные. Нам надо, чтобы ребенок хорошо сдал ЗНО, потом в итоге получается, что ребенку надо 3 предмета. А их у нас — более 15. Ну это же немыслимо освоить! И физику, и химию... Тем более, если ребенок — гуманитарий, ему нравится писать стихи, ему нравится литература, но физика, химия... Ну ни в одной стране мира такого нету! И, понимаете, они начинают тихо это ненавидеть.

Вот у меня есть гуманитарный класс. Сегодня им открывают на уроке Нечуй-Левицкого. Я говорю: я понимаю, но у меня, например, периметр площади треугольника. Ну как заинтересовать ребенка уже ЗНО сдавать? Понимаете? И жесткий план — надо тематическую контрольную писать. И хочется поговорить на тему, например, как вообще математика как наука развивалась. Например, интегралы я всегда даю на примере, когда главный астроном австрийского двора в 1613 году пришел на базар и измерял вместимость винных бочек. И интеграл я даю, как сумму маленьких частей. Потому что математиками все не будут, а вот эти знания... Производную я иллюстрирую такой картинкой: вот пуля летит, пробивает дверь, я показываю, почему это предел превращения функции, превращения аргумента, если последняя стремится в нулю. Ну кто это будет помнить?

Вы понимаете, мы поставлены в рамки, что у меня 2 часа, например, на тему и я должна это все выложить, эти формулы. Но только вот если у меня математический класс, когда у меня 8-9 уроков — я еще могу себе это позволить. Вы понимаете, такие «ножницы», когда ты можешь любовь привить, какое-то развитие личностное. Я не знаю, почему это так, а это — не так. У нас нет физически времени. И в то же время — ЗНО, ЗНО, надо сдать, потому что у детей решается судьба. И вот эти «вилки», ты все время в этих «вилках». И потому это сочетание во мне математика и человека, увлекающегося поэзией... Дети видят во мне не только, знаете, «площадь треугольника», «интеграл», «синус квадрат + косинус квадрат», а что-то другое, наверное. И в ж тоже время не устаю повторять, что математика развивает мозги. Математика систематизирует. Многие музыканты заканчивали технические вузы. Тот же Андрей Макаревич — архитектор. Вот с вашим сыном в классе училась Саша Финенко, — из моих девчат, которые пели, которым сейчас по 22... Она была великолепным математиком и она последней из моих девчонок пошла учиться музыке. Что такое наука сольфеджио? Это та же математика. Тона, полутона. То есть, если секунда большая — это дробь такая всегда, как Пифагор: длина струны зависит от звука. И Сашка у меня была победителем областного конкурса по сольфеджио. Вот это сочетание математики и музыки. Сейчас она прекрасно тоже джазом увлекается, в Харькове: у нее своя группа, она поет, сочиняет песни. Наверное, надо жить так, чтобы все было интересно. И, знаете, всегда себе повторять, как Сократ сказал: я знаю, что я ничего не знаю. Когда люди успокаиваются, я считаю, что на этом можно поставить крест. Сейчас в Европе, Америке, да и у нас понемножку это начинается, люди даже в 70 лет идут учиться. То есть, в университеты, познают что-то... Этому просто можно поаплодировать.

ВЕД.: Уже одному бажанню чогось хотіти в такому віці!

КРЮКОВА: Совершенно верно.

ВЕД.: А як будуть бажання, то в тебе буде стимул якось за собою стежити, підтримувати здоров’я, а не буде бажання, — нема й не хочеться нічого. Про йогу я вже почула. Які ще методи релаксації ви практикуєте?

КРЮКОВА: Я такой человек — и в этом продвинутый: слежу за питанием, зарядки у меня специальные, дыхательные упражнения. Ну, конечно, этому, в основном, отпуск посвящен. Я так это люблю, в этом тоже своя прелесть: выйдешь на дачу с утра, зарядку сделаешь. Но, к сожалению, сейчас это уже не получается. Встал и побежал! Сейчас я в бассейн хочу записаться, потому что надо сохранять здоровье. Я сейчас даже слежу: вот идет ребенок и ест эти сухари, ест чипсы... Говорю: «Что ты взял в магазине? Пойди лучше каши возьми». Когда пепси-колу эту пьют дети, я говорю: «Кальций вымывается из организма! Что ты взял в руки? Лучше пусть мама компот нальет!» И на собраниях тоже об этом говорю. В Америке, например, главный предмет — физкультура. Бейсболом они активно занимаются, футболом, плаванием. У них здоровье нации... К сожалению, у нас нет такой материальной базы.

ВЕД.: Але можуть бути і крайнощі: всі пам’ятають, що залишилося від Спарти... Олено Юріївно, ви все життя воліли жити з батьками.

КРЮКОВА: Так получилось.

ВЕД.: Я думаю, що, якби ви дуже хотіли, то не жили б разом. Значить, вас це влаштовує. Тобто, вам до цього часу разом комфортно...

КРЮКОВА: Да. Мне все говорят. В следующем году моим будет 75 лет, юбилей. Но они у меня такие активные, такие продвинутые, они всегда вдвоем, они обсуждают какие-то политические события. Мама знает всех моих детей. Они всегда присутствуют на всех моих концертах. Им интересно — кто ко мне пришел, кто спел: «Это с твоего класса? Это — не с твоего?» У мамы даже есть любимчики. Она всех уже по именам выучила. И папа тоже в курсе событий.

ВЕД.: Але це — ваші батьки. А зять? Вибудував стосунки?

КРЮКОВА: Да, да. Мы настолько научились... Вы знаете, что-то в этом есть, когда ты учишься толерантности, уважительности... А я сейчас вот только понимаю: наверное, это учит нас, учит родителей... У меня еще племянница есть. Сейчас, когда Катя уехала, она живет с нами. У нас получается три поколения. И, конечно, я не представляю сейчас жизнь другую. Наверное, мне очень повезло с семьей. Это я желаю каждому, чтобы было такое понимание... Бывает, конечно... Мы все очень разные. У нас в семье три Тигра, но вот этой толерантности мы научились и уважению внутреннему. Поэтому эти годы, наверное, идут на пользу.

ВЕД.: Завжди цікаві спілкування рано чи пізно закінчуються і підтверджує студійний годинник, що наша розмова також добігає кінця. Я думаю, що буде і логічно, і доречно, якщо ми і завершимо передачу також піснею. І, знаєте, яку пісню пропоную? Одна із ваших вихованок, Маргарита Курилко, виконувала вашу пісню на вірші Марійки Бойко на конкурсі.

КРЮКОВА: Да, Марійка Бойко — це моя улюблена учениця. Это — Машенька. Я обожаю ее. Это — первый мой выпуск. Это очень человек известный. Ее поэзия... У меня получилось 10 песен на ее стихи, одна из них — «Любе місто моє». Просто я когда-то въезжала в 5 утра в родной город и вот это — «любе місто моє, я кохаю тебе за твої світанкові привіти, за каштани твої, за твоїх солов’їв». И вот у меня вальс родился. И потом эта песня вошла в диск «Лучшие песни о Полтаве» и, читая Машины стихи, всегда задумываюсь: для чего человек живет? Как он живет? И ее прекрасные стихи о Полтаве, о смысле жизни не могли меня оставить равнодушной. У меня получилось 10 песен на стихи Маши Бойко, среди них — «Дикі гуси», «Прокидається місто», «Колискова», «Не забувай». Поэтому «Мрія» — вы сейчас послушаете эту песню, это даже не песня. Это поются стихи. Они с глубочайшим смыслом. Потому, что мы рождаемся для чего-то, хотим чего-то очень высокого. Но если вдруг у человека в жизни что-то не получается, ему остается идти к людям, открывать свою душу и... — «а ти на квіти впади росою...» Поэтому в любом случае отчаиваться не нужно. Какие бы ты не ставил себе цели, а их надо ставить, но если даже как-то в жизни у тебя не сложится — все равно дари людям свое сердце, свою любовь, открывай душу. Я думаю, твоя жизнь удастся. Наверное, об этом эта песня.

ВЕД.: Тобто, людина — істота соціальна, в будь-якому віці, в будь-який час, будь-якої пори. Я дуже дякую вам, що годину свого часу в суботу, яку, зазвичай, присвячуєте своїм учням, ви подарували нашим слухачам, а надалі — користувачам інтернет-ресурсу «Полтавщина», прийшли на нашу передачу «Персона грата» і стали її окрасою.

КРЮКОВА: Спасибо большое.

ВЕД.: Нагадую, що сьогодні нашою гостею була Олена Юріївна Крюкова — викладач математики Полтавської середньої гімназії № 6, а ще — керівник Театру естрадної пісні «Перевертундія», яка працює в нашій Полтаві уже майже 18 років. Я, ведуча Інна Якобенко, прощаюся з вами і передаю уявне віртуальне кермо нашого ефіру моїм колегам. Почуємося наступної суботи. На все добре!

Звучить пісня Олени Крюкової.