«Persona grata»: Вадим Романов

[Відео було видалено]

ВЕД.: Субота, ранок. Я, ведуча Інна Якобенко, вітаю усіх, хто зараз разом із нами — радіостанцією «Ваша хвиля» в проекті «Персона грата». Проекті, в який ми запрошуємо людей відомих, медійних, але в цьому проекті ми намагаємося розповісти і про «інші боки Місяця». Сьогодні у нашому ефірі — заслужений артист Росії, «останній Ленін СРСР» — Вадим Романов. Доброго ранку вам!

РОМАНОВ: Доброго ранку, полтавчани!

ВЕД.: Вадиме Валерійовичу, я мушу вас попросити відразу ж пояснити нашим полтавцям, що ви, заслужений артист Росії, робите зараз у Полтаві і що вас взагалі по життю із нашим містом пов’язує?

РОМАНОВ: С этим городом меня связывает моя жизнь, моя мечта и моя судьба. Когда-то в далеком 1966 г. мы с мамой приехали в этот город, вернее, мама вернулась, а меня привезла, потому что я родился в Целинограде, нынешняя Астана, куда мама уехала после 2 курса полтавского строительного института осваивать ...Она сначала поехала строить дорогу Абакан-Тайшет, а потом только уже с Романовым, моим отцом, и со всем его семейством поехали осваивать целину. В 1966 году мы вернулись в Полтаву, в 1969 году я поступил в 1 класс 29 школы, во 2 класс я перешел в 26-ю школу, и в 1979-м, закончив 26-ю школу под руководством замечательного директора, я уехал из Полтавы. С тех пор прошло ...адцать лет.

ВЕД.: І ви жодного разу не були в Полтаві з того часу?

РОМАНОВ: Я был в Полтаве лет через 20...

ВЕД: На зустрічі випускників?

РОМАНОВ: Тогда через 30! Так получилось, что жизнь была там серьезная, в других местах, они были связаны с Россией, с Европой, с Америкой. Пришлось работать везде. Но вот сейчас я вернулся, и вы меня спросили об этом: почему?

ВЕД.: Я думаю, що якраз в цьому буде інтрига нашої передачі. Я прошу вас потримати тоді мхатівську паузу. Для вас це не важко. Отже, цю інтригу ми оприлюднимо через певний час, а зараз я хочу довідатися про «этапы большого вашого театрального пути». Отже, ви закінчили полтавську школу. Хто навіяв вам думку, що варто спробувати себе десь серед абітурієнтів театрального вузу? Чи ви не зразу до цього прийшли?

РОМАНОВ: Собственно говоря, это родилось с самого начала. Когда я родился и достиг возраста аж 5 мес., до 5 мес. я не произносил ни одного звука, уздечка языка у меня была до самого кончика языка. И этот мальчик маленький, 5-месячный, не произносил ни одного звука. Мама меня понесла к хирургу. Хирург взглянул в этот рот и сказал: «Надо резать!»

ВЕД.: ...отрезал на свою голову и — понеслось!...

РОМАНОВ: Нет-нет-нет, он не резал! Мама испугалась, что надо резать: ну 5 месяцев, куда резать? Она понесла меня к бабушке, бабушка посмотрела в этот рот беззубый, поцокала язиком и сказала: «Ну что, милая моя, это у него само собой пройдет. Но он потом будет болтать всю жизнь и не остановится». И так и случилось.

ВЕД.: Провидица бабушка...

РОМАНОВ: Да, она колдунья была. Единственная профессия, в которой можно все время болтать, — это актерская профессия, плюс еще профессия педагога, которой я на сегодняшний день обладаю, это профессия режиссер-педагог. Вторая профессия.

ВЕД.: Еще задача — болтать безнаказанно. Вот это — высший пилотаж!

РОМАНОВ: Но болтать еще так, чтобы это оставалось в сердцах людей и это несло что-то полезное, вот в чем дело. Это называется природное учительство российского театра. Это серьезня проблема, которую мы сейчас затронули, но от которой мы сейчас немножко откажемся, да? Вы говорите: когда оно родилось, когда пришло? Вот, наверно, тогда, у бабушки. Но потом прошли годы, это немножко забылось, я начал взрослеть, у меня появились первые молочне зубы, все случилось как бы в садике, все нормально, я поступил в школу и до 8 класса о театре фактически больше не вспоминалось. Но в 8 классе вдруг меня в коридоре 26-й школы ловит старшая пионервожатая. И она меня останавливает и резко говорит: «Романив! (Почему-то мою фамилию Романов называли именно так — Романив). Прыходылы... из ... слов не хватает!

ВЕД.: Із драмгуртка?...

РОМАНОВ: Нет, с Дворца пионеров и попросили, значит, самых веселых и шустрых прийти туда. А я говорю: «А вы меня считаете самым веселым и шустрым?» Меня всегда называли в Полтаве в моей школе — русский. Русское, это московское русское произношение. Меня называли русский. Я пошел во Дворец пионеров. А я уже к этому времени занимался в художественной школе, я ходил во 2 класс художественной школы. Это серьезная такая штука, рука набита, палец чувствует...

ВЕД.: Вы пошли к Эмилии?

РОМАНОВ: Нет, я не у Эмилии Львовны был, нет, я пошел к А. Б. Трегубову! Это была конкурирующая фирма, это была театр-студия «Гротеск». Мы все потихонечку относились с юмором к Эмилии Львовне, к Дези, ее собачке. И мы у Анатолия Борисовича... я когда увидел его, я говорю: «Они неправильно танцуют». А я же танцевал в «Грации» еще, в спортивном танце на паркете...

ВЕД.: Ну вы просто какая-то Марыля Радович, человек-оркестр!

РОМАНОВ: Да, человек-оркестр. Единственное, у меня, как говорят мои друзья, у меня нет слуха, хотя... я исполнил 4 главных партии в разных мюзиклах. Но когда моя родня обиралась, это было нечто. Когда они: «Цвите терен»... и т. д. Когда луна шла по садкам, серед хаток, и у меня у единственного слуха нет. Вы представляете, какой ужас? У них у всех 58 человек, у них есть слух, а у меня нет!

ВЕД: А у вас — уздечка подрезана!..

РОМАНОВ: Вот это лажа получилась, хозяйка! Вот такими пирогами, как говорится, оно когда-то было наколдовано, и оно потихоньку пришло. И в результате, закончив театр-студию «Гротеск», закончив 10 класс 26 школы, получив похвальне грамоты по истории и русскому языку, я уехал...

ВЕД: Как раз нужные предметы для поступления в гуманитарный вуз!

РОМАНОВ: Да, я уехал в Москву поступать в Щукинское училище. Тогда можно было поступать везде: в Щукинском, ГИТИСе, во МХАТе и в училище Малого театра. Но так получилось, что я не поступил. С. Векслер, мой друг и брат, поступил, И. Шавлак поступил, а я нет! Я расстроился ужасно, я пришел забирать документы в Щукинское училище. А мне говорят: «Вы знаете, кто не прошел конкурс (а я не прошел конкурс), могут вместе с документами езжать в Воронеж в государственный институт искусств. Пожалуйста, ради Бога, можно приехать туда с документами и сразу на второй тур». У меня в кармане, дорогие мои полтавчане, вы представьте себе на сегодняшний день, что у меня в кармане тога, в 1979 году, оставалось 62 рубля.

ВЕД.: Сума на той час!

РОМАНОВ: Это было очень много у меня, мама дала на поступление, но я потратил всего 30 и оствалось 62...

ВЕД.: Можна було ще двічі вступати...

РОМАНОВ: Да, я не долго думая поехал в Воронеж. И там сразу же поступил, сразу. И когда моя любимая учительница по математике, которая «съела» моего любимого директора Л. А. Манешко, встретила меня и сказала: «Ну шо, Романив, провалывся?» Я сказал: «Нет, я поступил!» — «Куды?» — «В институт!» — «На якый факультет?» — «На театральный!» Треба було бачити, який вираз обличчя я побачив. И мне больше ничего не надо было говорить. Потому что я сделал свое дело.

ВЕД.: «Любимая» — в кавычках?

РОМАНОВ: Нема питань!

ВЕД.: Це логічно, бо ви гуманітарій, а вона — вчителька математики. Дві паралельні прямі.

РОМАНОВ: Да. И таким образом я поступил в Воронеж. В Воронеже мы учились не только в институте, но мы все 4 года играли в театре. И вот тогда впервые начала осуществляться моя мечта, которая была глубоко-глубоко. Мы приехали с Воронежским театром на гастроли в Полтаву. Я вышел в нескольких спектаклях в массовке и в эпизодических ролях и плюс я уже к этому времени по статусу театральному поднялся выше монтировщика, я уже был осветителем.

ВЕД.: Ви вийшли на ту сцену, на якій в 5-річному віці вперше побачили «Білосніжку і семеро гномів» і закохалися назавжди в театр...

РОМАНОВ: Так! Майже так. Я влюбился в этот театр и я увидел этот театр изнутри и эта мечта окрепла еще больше. Потом, к сожалению, жизнь выбросила меня дальше. Дальше был Ярославль, в Ярославле я стал заслуженным артистом России, я стал ведучим артистом театра и из артиста 2-й категории превратился в мастера сцены, получил 2 образование — закончил ГИТИС им. Луначарского — это называется театральная академия. Нынче я режиссер-постановщик, режиссер-педагог, вот как бы 2 высших образования. Была куча разных политических пристрастий. Большая жизнь в искусстве, что называется. Об этом можно писать уже, знаете, как у Станиславского: «Моя жизнь в искусстве», а у меня — моя жизнь в искусстве. Об этом можно писать все, причем много анекдотических ситуаций. А. Б. Джигарханян, встречая меня, говорит: «Здравствуй, сыночка!» Можете представить себе Джигарханяна, который вот так... Потому что я сыграл последнего Ленина Советского Союза в 9-серийном фильме «Раскол», а Джигарханян был моим партнером, народный артист Советского Союза.

ВЕД.: Это уже как бренд — последний Ленин Советского Союза ...

РОМАНОВ: А это бренд и есть, потому что я на самом деле — последний Ленин Советского Союза. Когда 20 августа 1991 года мы приезжали в Чепынино, это телекомпания в Питере, которая была уставлена барикадами, и на баррикадах стояли люди, которые бились за свободу России, а я ехал в гриме Ленина, на Финский залив, продолжая эпизоды сцен на Женевском озере, я хотел быть там, вместе с ними, потому что я такой же свободолюбивый...

Вадим Романов, «Раскол» (1992 год)

ВЕД.: Это чревато в гриме Ленина!..

РОМАНОВ: Представляете, в гриме Ленина, и все, и он закончился бы навсегда. Этот артист! Все, нет его больше, и никогда и не было! И я так из-за шторки смотрел уже в гриме: я хочу быть с вами, ребята, я хочу, чтобы эта революция была моей. Я помню, все эти газеты у меня сохранены: 19, 20, 21 августа, когда газеты выходили с такими белыми квадратами — цензура срезала все! Я помню Янаева, у котрого ручонки тряслись, этот мерзавец, комсомолец, который говорил: «Мы объявляем ГКЧП!» У-у-х, какое ГКЧП, о чем вы говорите?! Все это на моей памяти.

ВЕД.: Окей! Якщо відсторонитися від політики, а взяти суто театральне життя. Ви стали професійним актором. За життя театрального, коли ви почали займатися режисурою, педагогічною діяльністю, в роботі над яким спектаклем у вас було найбільше якесь внутрішнє потрясіння, відкриття, професійний стрибок? Можливо, поряд був якийсь актор, який став на той період для вас взірцем?

РОМАНОВ: Это случилось гораздо раньше, чем 1997 год, это случилось постепенно — проникновение в профессию. Но именно 1997 год в моей жизни стал настолько звездным, что хотелось бы, конечно, продолжения, но...

ВЕД.: ... ви отримали звання заслужений артист Росії...

РОМАНОВ: Это не только... Именно в этом году я получил звание заслуженного артиста России. Но не это главное.

ВЕД.: Ні, я маю на увазі — за щось же ви його отримали.

РОМАНОВ: Ну вот смотрите, я вам географически-календарно называю даты: 6 ноября 1997 год — я играю генеральную сдачу спектакля по пьесе А. П. Чехова, Платонов. Т. е., пьеса без названия. 6 ноября: главная роль, серьезнейший спектакль, чешский режиссер, один из лучших режиссеров Европы И. Раймонд. Приехал и выбрал этого Романова для того, чтобы он играл этого Платонова. И он мечтал всю жизнь играть с русскими артистами. Итак, я акцентирую: 6 ноября. 7 ноября: на следующий день, мы едем во Владимир на общероссийский фестиваль «Голоса истории», где я играю царевича Алексея.

ВЕД.: Убиенного...

РОМАНОВ: Убиенного царевича Алексея. Впервые изменив трактовки вот этого знаменитого фильма, где царевич Алексей Черкасов, такой чмо, простите за это русское слово, ну настоящее чмо: алкаш, придурок. Простите за эти слова, но именно так, вот почему-то в угоду Сталину нужно было сделать именно таким Алексея, чтобы Петр был на фоне его великий. На самом деле, ребенок, которого воспитывают на постоянном, зная, что он претендент на престол, его воспитывают очень серьезно. Я читал всю историю, проникся. Все. Это был равновеликий человек Петру. Да, Петр заразил его алкоголизмом, да, он его заставил пить еще в младенческом возрасте, но это был великий мыслитель, который хотел оторвать Россию от Европы, от европеизации и направить ее по славянскому пути. Ну, вы понимаете о чем я говорю?

ВЕД.: Вернуть к истокам.

РОМАНОВ: Да, к истокам. И вот 7 ноября на фестивале «Голоса истории» я исполняю роль царевича Алексея. Московская критика пришла в восторг и шок. Я получаю Диплом за исполнение лучшей мужской роли вместе с народным артистом Советского Союза А. Михайловым, который получает свой диплом за исполнение роли царя Алексея Михайловича в спектакле Малого театра. Запомнили: 6 ноября, 7 ноября, а дальше после 7 ноября — 16 ноября — через 9 дней, я играю премьеру «Гамлета», в своем же театре. 6 ноября была первак премьера — Платонов, 16 ноября — премьера «Гамлета». Моя дирекция захотела завалить этого артиста, потому что этот артист все время был неугодным, все время говорил: «Дайте мне работу, я хочу работать, дайте!» Они мне дали работу: 1,2,3, он должен был исчезнуть с лица Земли. Он должен был сломаться, этот артист. Он не сломался. Вот я вам серьезно сегодня об этом говорю. Это моя гордость — 1997 год. Я выдержал, я сыграл Гамлета, царевича Алексея и Платонова. 3 главных роли, которые стали вехами в истории первого русского профессионального театра.

ВЕД.: На певний період інтерес публіки до театру (принаймні, не в столичних, а в театрах обласних центрів) опустився просто до нуля. Але, здається, зараз іде хвиля відновлення інтересу до театрального мистецтва. І у наш час пристрастей, швидкого темпоритму життєвого артист не може бути дурним, він повинен бути розумним, бо розумний глядач приходить оцінювати його роботу, а режисер, як на мене, повинен бути на порядок розумнішим за актора. Ви послуговуєтеся досвідом, якимись теоретичними викладками, чи ви навчаєтеся на постановках колег-режисерів, відвідуючи театри? Чи це симбіоз першого і другого? Як ви формуєте себе і розвиваєтеся щодня як режисер?

РОМАНОВ: Я понимаю вопрос. Все дело в том, что на сегодняшний день в моей режиссерской профессии присутствует в основном жизненный опыт и мои выводы, те, которые я сделал по жизни. Что такое человеческие взаимоотношения? Это, прежде всего, классика. Почему она называется классика? Потому что человек никогда не меняется, он не менялся, когда он был при Шекспире, и он не меняется, когда он сейчас. Меняются только технические средства. Телефоны появляются, сигнализация появляется другая, машины появляются, вместо лошадей — машины. А человек с его проблемами остается навсегда вот таким, каким он был при Адаме с Евой, вот тогда еще человек не поменялся. Это говорят, что ой, какие мы, немножно социально другие, развиты. Мы как жили в определенных обстоятельствах, так и продолжаем жить.

ВЕД.: Мы по-другому технологизированы...

РОМАНОВ: Правильно. Технологии пришли другие, а человек как бы навсегда остается тот же. Что мне еще помогает? В первую очередь, великий русский режиссер Фоменко.

ВЕД.: Мастерская Петра Фоменко?

РОМАНОВ: Да, П. Фоменко, на мой вигляд, — это лучший режиссер России, это потрясающий педагог, это великолепный деятель театрального искусства России и, я думаю, — мира. Потому что Фоменки звучат во всем мире. У меня были мои педагоги: А. А. Гончаров в ГИТИСе, И. Раймонд, один из великих чешских режиссеров, как бы мой наставник, который меня подвигал в этой профессии режиссерской. Мой первый учитель, профессиональный я имею ввиду, Г. Б. Дроздов, который учил нас актерскому майстерству, но обучал и режиссуре. Знаете, я никогда не верил в режиссеров, которым 20 лет.

ВЕД.: Ви вважаєте, що життєвий досвід все-таки — це якраз те, з чого ліпиться театральний контекст?

РОМАНОВ: Правильно, самое главное — это жизненный опыт. Потому что без жизненного опыта не бывает режисуры. Как он может проникнуть? Вот давайте возьмем великую пьесу, которую я сейчас буду делать в Германии, пьесу Н. Птушкиной «Пизанская башня». 2 человека всего — муж и жена. 20 лет совместной жизни, 20 лет они тихо ненавидят друг друга, и вот сегодня момент истины. Она от него уходит. Весь спектакль — это розборка между двумя людьми. Разборка жизненной позиции. Как может 20-летний человек проникнуть туда, когда они вместе живут уже 20 лет...

ВЕД.: Практично ціле його життя!

РОМАНОВ: Он ничего не знает, ничого не знае про ци взаимоотношения. Да? А я же понимаю, я же уже все про это знаю.

ВЕД.: Один человек, философ по жизни, как-то сказал, что в таких длительных отношениях может умилять даже варикозная венка на ноге...

РОМАНОВ: Вот, понимаете?! Излом брови, взгляд, легкая слезинка, поворот головы, спина чуть-чуть натянутая. Ну куда без этого? Это Фоменки, вот для меня Фоменки навсегда — это самая лучшая театральная российская школа. Не Фокин, Фокин — это европейская школа, это ужас русского театра. Женавач — это очень хорошо. Ну я могу перечислять, М. Захаров, я могу перечислять...

ВЕД.: А українських режисерів? Жолдак, наприклад. Мене цікавить ваша думка про його театральні експерименти.

РОМАНОВ: Я смотрел его «Гамлета» — это было...

ВЕД.: З L- Кравчуком?...

РОМАНОВ: Да, это было любопытно. Жолдак уехал, насколько я понимаю, в Россию...

ВЕД.: Ну і в Німеччину ...

РОМАНОВ: Да, в Германию уехал, и в Росссию как бы... Не знаю, вот...

ВЕД.: Тут, мабуть, ключове слово — «любопытно»...

РОМАНОВ: Да, это любопытно, это любопытно. Почему — объясню. Потому, чтобы не говорили: «Ой, оце вин сыдыть, такий консерватор, вин не може судыты про те, що творча мрия може литаты далеко вид чоловика, вид жинки там кудись...» Куда-то улетела и ни фига ее не осталось. Боже упаси! Я объясню, почему я так говорю. Я считаю, что театр... Вот много лет твердят: театр умирает. А я убежден, что пока жива жизнь человеческого духа, понимаете о чем я говорю: человеческие эмоции, отношения, вот этих глаз, которые я вижу рядом возле себя у микрофона, и я прихожу в дикий восторг, и меня это заставляет еще говорить, говорить... я имею ввиду вас. Это называется живая жизнь человеческого духа. Вот пока она жива, будет жить театр. Именно потому на сегодняшний день возникает любовь к театру, опять возвращение. Потому, что люди приходят в кинотеатр, они видять зафиксированое, они сидят у телевизора, они видят зафиксированную тележвачку, сериалы. У меня за плечами 80 сериалов, 80! Поверьте мне, я ни в одном не халтурил, я не лажал, я играл искренне каждую роль. Но все прекрасно понимают, что сериалы для русских артистов и для украинских, и для белорусских, и вообще для всех артистов, — это средство добывания денег. Другое дело, что кто-то относится к этому ... Нет, никто не относится к этому халтурно, другое дело, что профессионализм бывает разный. В резуьтате потом меня и группу моих друзей, которые занимаются озвучиванием в Петербурге, приглашают озвучивать украинские сериалы на русский язык, белорусские сериалы и мой голос звучит очень во многих: в «Ментовских войнах», в «Улицах разбитых фонарей», в «Морских дьяволах», в некоторых украинских сериалах, ну так получается. Иногда доходит до абсурда: в одном из сериалов, в сцене, где 4 мужика в камере, все 4-ро разговаривают моим голосом.

ВЕД.: Це яку поліфонію треба вміти видавати!...

РОМАНОВ: Так получилось. Я сделал эту полифонию, я выдал ее, все записал. Вот видите, пока жива жизнь человеческого духа, театр будет жив. Именно поэтому моя мечта, которую я вот с детства и волоку до сих пор, я хочу сыграть на сцене гоголевского театра.

ВЕД.: Якраз ми степ бай степ дійшли до того, що я хотіла видати як родзинку на нашому тістечку. Про гоголівщину «с этого места — подробнее»...

РОМАНОВ: Этот сатанизм, эта чертовщинка как раз и заключается в том, что, наверное, я родился для того, чтоб сыграть на гоголевской сцене. Наверное, я прошел весь этот длинный путь, чтобы выйти в пьесе Гоголя...

ВЕД.: Мати право це зробити...

РОМАНОВ: Да, иметь право на гоголевскую сцену и сыграть в гоголевской «Шинели» А. А. Башмачкина. И режиссер предложил мне, директор театра подтвердил мне это и люди, которые хотят это поддержать, поддержали. И Гоголевский фестиваль будет начинаться с того, что ваш покорный слуга, заслуженный артист Росссии В. Романов, будет играть А. А. Башмачкина на сцене. Уважаемые полтавчане, я вас приглашаю на спектакль.

ВЕД.: Залишається зовсім мало часу і ми зможемо... Як кажуть, «говорить про архитектуру, все равно что танцевать про музыку», да? Зможемо все побачити на власні очі.

РОМАНОВ: Да, да, да...

ВЕД.: Тому краще в театр ходити і бачити оцей живий порух життя, який щоразу буде вже іншим. Тому що не можна абсолютно однаковісінько, це як hand made, його не можна повторити жест в жест, і в цьому якраз принада театру...

РОМАНОВ: Аякже. В этом, действительно, и есть предел мечты, потому что мечта бесконечна. А мечта бесконечна почему? Потому что не является конечностью. Вот Романов сыграл роль Башмачкина. Нет, я не к этому стремлюсь, я иду дальше — я хочу поставить на своей родной сцене хороший большой спектакль. И он уже в разработке, он уже придуман, он уже с очень хорошим художником, полтавчанином, моим когда-то очень хорошим братом по искусству Михаилом Шлафером. Мы уже придумали спектакль, он уже работает над декорациями, костюмами, я уже придумал всю остальную структуру режиссерскую. Мы мечтаем поставить «Ревизора» Гоголя на полтавской сцене. Судя по всему, мы это сделаем в октябре.

ВЕД.: У мене є свої журналістські забобони: я ніколи не кладу ключі на стіл в студії, де буде зараз ефір, ну нібито це погана прикмета. Я думала, що режисери ніколи не говорять так заздалегідь про вистави, а ви не боїтеся. У вас є якісь такі заморочки, чого ви точно не робите перед виходом на сцену, перед прем’єрою?

РОМАНОВ: У меня заморочек никаких нет. Почему — объясню. Когда —то, когда я был еще достаточно маленьким, мне было, наверное, 14 лет, мне попалось одно выражение, которое я сделал своим истинным на всю жизнь. Это было выражение великого русского писателя, я его таким не считаю, честное слово, я его считаю вообще политиканом, но фамилия ему — Чернышевский. Да, это он написал большой 20-см. роман «Что делать?», который невозможно читать, потому что он ни о чем. Но у него была одна мысль, вернее, не в этом романе, а в его «Записных книжках», которую я почерпнул для себя, выписал в блокнот. Я был в 7-Е классе 26 школы. Датировано это — 7-Е класс, Светлана Георгиевна, моя классная руководительница. Светлана Георгиевна, дай вам Бог здоровья. Вот эта фраза была такая: «Сделай невозможное — трудным, трудное — легким, легкое — красивым». С 7-Е класса я воспринял эту фразу как руководсто к действию. И я всегда по жизни, в этом году мне 50 лет (земную жизнь пройдя до половины, может быть, ведь дед мой дожил до 94). Но вот это — сделай жизнь красивой, — я поэтому и не боюсь говорить вперед. Мой год, простите, расписан до декабря месяца. Я знаю, что я буду делать в декабре. Я знаю, что я буду делать полгода уже в 2013. У меня расписано все, как я не могу об этом говорить?

ВЕД: Ви ще за гороскопом — Діва, а Діва — це arbeiten, arbeiten und noch einmall arbeiten — робота, робота і ще раз робота.

РОМАНОВ: Да, поэтому — только работать.

ВЕД.: У вас є вже така можливість — порівнювати, навіть із власного досвіду. На якій театральній сцені вам працювалося найскладніше, але водночас — найцікавіше?

РОМАНОВ: Я вам скажу. На сцене «Ставовске дивадло» в Чехии. Это театр, в котором снимался великий фильм Милоша Формана «Амадей». Там на авансцене есть такая медная табличка, на которой написано: «На этом месте дирижировал Моцарт». Как сейчас принято говорить, там состоялась мировая премьера «Дон Джованни» — «Дон Гуана» — премьера оперы Моцарта, вот именно на этом месте стоял Моцарт. И представьте себе... полный зал, мы играем «Платонова», спектакль проходит великолепно, классно, заканчивается, я не могу без поклона, я не могу без аплодисментов, я отдаю всего себя на протяжении спектакля, я отдаюсь публике целиком, но я должен забрать у нее потом.

ВЕД.: Зарядитися на наступні спектаклі...

РОМАНОВ: Конечно, мне же надо дальше играть, я же должен почерпнуть эти силы. И начинается шквал, 10-минутная овация. А мои артисты, они немножко трусы, они не любят этого дела, они потихоньку пытаются сбежать со сцены. Я говорю: «Стоять, стоять! Это же Ставовско дивадло, ребята, спокойно!» А они потихоньку разбегаются. Я чувствую, что угасает овация, и я так выхожу на авансцену, у меня даже есть фотография, документально...

ВЕД.: Стаєте на табличку Моцарт и починаєте диригувати...

РОМАНОВ: Нет, не-не-не, я становлюсь на одно колено и от сердца передаю к табличке, рукой от сердца своего передаю к табличке как бы жестом мое почтение, и получаю еще 15 минут аплодисментов!

ВЕД.: «Бах и сыновья» отдыхают, як в анекдоті! До речі, я завжди прошу наших гостей розповісти наприкінці ефіру пристойний форматний анекдот або притчу, тому я вас також про це попрошу і прошу акумулюватись, щоб ви могли видати пристойний формат. Але, в мене ще кілька запитань до вас. Якби хтось дав вам таку унікальну гарантію виконання найзаповітнішого бажання, як би воно звучало?

РОМАНОВ: Я хочу, чтобы у меня повторилось все сначала.

ВЕД: Экой вы барин! Да, все по-максимуму. Окей. Ви мені перед ефіром сказали, що так само вправно, як на сцені, почуваєте себе на кухні. Особливо ви мастак у приготуванні страв із м’яса. Фірмова страва має назву...

РОМАНОВ: Я люблю котлеты, очень котлеты мои любит дочка. Котлеты следующие: свинина, говядина, плюс сало. Все это перемалывается мелко-мелко, естественно. Понимаете, да? Потом моими рученьками белыми все это взбивается в очень хороший такой фарш, добавляется булочка, белый хлеб, намоченный в молоке, плюс чесночок, лучок, все это взбивается опять, никоим образом не блендером, а рученьками. А дальше вот этими ручонкам и лепится на объем моих ладошек, мои ладошки — это 150-граммовая котлетка. Вот это лепится, чуть-чуть в мучку — и на сковородочку на оливковом масле. Поверьте, такой вкуснятины вы еще не пробовали!

ВЕД.: Знаєте, ви мені так нагадали студентські роки, у нас в гуртожитку була вахтером Роза Абрамовна Кацнельсон, вона настільки класно готувала, а ще любила про це поговорити. І коли ми запитали про рецепт її справді неперевершених котлет, з радістю поділилася: «Доця, главное — не жалей когтей (вона мала на увазі манікюр), главное — хорошо выбить фарш, тогда котлеты будут воздушными. Не жалей когтей!»

РОМАНОВ: Да, да-да! А дальше как бы рецепт любого приготовления мяса — его надо правильно выбрать. Ты же его выбираешь, ты его режешь, а дальше его даже не надо отбивать, потому что если ты его хорошо выбрал, ты его жаришь ровно 2 и 2 с обеих сторон. Все — 4 минуты, готово! Только специи чуть-чуть и все.

ВЕД.: Окей. Тоді спеція від вас наостанок для наших слухачів. Але я б хотіла запитати: якби вас попросили на даному етапі оцінити рівень свого життєвого успіху за 10-бальною шкалою, на скільки балів ви б його оцінили?

РОМАНОВ: 8-ка.

ВЕД.: Два бали — люфт, окей. Тоді далі з вас — приправа до вашої фірмової страви сьогоднішнього ефіру.

РОМАНОВ: Это так трудно, но я постараюсь. Постараюсь, потому что любители русской словесности, русского языка поймут меня сразу, вы имеете ввиду анекдот?

ВЕД.: Или притчу.

РОМАНОВ: Притча. О! Притчи я могу рассказывать безконечно. Я расскажу анекдот. Итак, по заснеженному полю едет бричка, на которой сидит кучер и сидит в бричке В. И. Даль. Вдруг кучер останавливает лошаденку, смотрит вверх и говорит: «Замолаживает». Даль тут же открывает баул, достает записную книжку и пишет: «Замолаживает». Смотрит вверх — видит месяц и пишет: «Молодой месяц входит в полную силу». Так рождался «Словарь великорусского языка» В. И. Даля. Кучер, дернув лошаденку, говорит: «Замолаживает, балин, и на хела мы в такой молоз поехали?»

ВЕД: Гуманітарний анекдот від знавця русской словесности, людини, яка вміє тримати мхатовську паузу, від якої ми будемо найближчим часом чекати одкровення зі сцени полтавського театру, прекрасний актор, неперевершений співрозмовник і просто веселий, компанійський чоловік Вадим Романов. Я дуже рада, що саме ви завітали цієї суботи до нас. Не пошкодували годину свого часу і подарували емоцію, яку відчула я і, сподіваюсь, наші слухачі, а надалі — і користувачі інтернет-ресурсу «Полтавщина», — також. Дякую вам!

РОМАНОВ: Спасибо вам, дорогие мои. Спасибо, удачи вам, счастья, здоровья и хорошей погоды!

ВЕД.: На все добре, залишайтеся з нами! Я, ведуча Інна Якобенко, прощаюся з вами, але передаю наш ефірний штурвал «Вашої хвилі» моїм колегам. На все добре!