Как живут женщины, лишенные свободы

В колонии даже есть ларёк, где можно приобрести необходимые мелочи | Фото: Анна Довгошей

В Надержинщинской исправительной колонии усиленного режима № 65 у 602 женщин — вторая и более судимости. Как они живут и чем занимаются долгие годы в ожидании досрочного, амнистии или «звонка» — в этом материале

Чтобы зайти в это учреждение, нужно пройти коридор из трех решетчатых дверей, возле каждой — охранник. В помещениях колонии и на улице — очень чисто и аккуратно. Чем-то похоже на больницу, впечатление портит колючая проволока, натянутая над высоким белым забором.

Журналистам проводят экскурсию по колонии, по ходу мы задаем вопросы ее начальнику Николаю Алексеенко. Нам разрешали фотографировать везде — он явно гордится своим детищем:

— Был сложный период, когда я пришел сюда — не было ничего. Нужно было искать средства и людей. Но там, где администрация хочет работать, — там будет порядок.

По его словам, государство хорошо финансирует учреждение, да и само оно неплохо зарабатывает — во всех помещениях хорошие ремонты, сделанные руками местных обитательниц.

Николай Алексеенко в тюремной системе работает 29 лет своей жизни. 1 декабря 1999 года он пришел сюда, тут была не колония, а ЛТП, здесь лечили женщин от алкоголизма. Потом перепрофилировали и 3 января 2001 года этот порог первый раз переступили 17 осужденных женщин. Сегодня тут содержат 602 заключенных, 29 из них работают за границами зоны — заслужили — в подсобном хозяйстве. По словам начальника, там 45-50 коров и много другой живности — как в колхозе. Остальные женщины работают швеями на фабрике внутри зоны. По его словам, заработки неплохие — от 700 до 2000 гривен в месяц. Все зависит от желания женщин работать.

— Они пишут заявления и отправляют домой посылки отсюда, переводы — каждый год на 30-50 тысяч. В 2010 году на 38 тысяч переводов отправили, — говорит Николай Иванович.

Двухэтажные здания, в которых живут заключенные, здесь называют общежитиями. В каждой комнате — от 6 до 20 коек. Тут есть обустроенная медико-санитарная часть на 25 мест. «Областную больницу сравните с нашей санчастью» — хвастается руководитель. Но вот беда: нужны специалисты, а в тюремную систему мало кто хочет идти работать.

— Вы говорите, у вас сегодня несколько человек в санчасти. Чем женщины болеют? Нет ли проблем с туберкулезом?

— Простудное в основном. Больных активной формой туберкулеза у нас нет. В этом году нашли одну или двух женщин со скрытой формой, они пришли по этапу. Болезнь сразу выявляем. Оборудование для этого есть, лекарства, деньги.

— А было ли такое, чтобы люди на зоне умирали?

— У нас за все время было два случая мгновенной смерти из-за тромбов. Для серьезных болезней нет причин. У нас прекрасные бытовые условия и питание: ежедневно мясо, рыбные продукты, для больных — спецдиета.

— За какие преступления здесь сидят?

— Свыше 30% — за хранение наркотических средств, до 70% — за особо тяжкие: умышленные убийства, серьезные кражи.

— Из организованных преступных групп женщины-убийцы есть?

— Нет. Женщина в основном убивает на бытовой почве. У нас есть такая Таня. 18,5 лет отсидела в харьковской колонии за убийство матери, вышла — убила бабушку. Рост — 1 метр 44 сантиметра. С виду не скажешь.

— Какой возраст осужденных?

— У нас содержаться женщины, осужденные не впервые, от 18 и старше. Максимум? Ей 50 лет, а дали 15-ть, вот и считайте.

— У вас часто выпускают по амнистии?

— Как дают распоряжение — так и выпускаем. Я хотел бы, чтобы амнистия была для всех здешних женщин. Они должны быть дома, создавать семьи и рожать детей.

— Какая их судьба после выхода из колонии?

— За три месяца до освобождения мы направляем в места, где они раньше проживали, запросы в центры занятости, в райотделы: что такая-то освобождается, ей нужно помочь с трудоустройством.

Хотя 75% женщин не к кому возвращаться, они социальные связи потеряли. Это моя такая цифра.

— Вы часто устраиваете для женщин праздники, концерты?

— Да, мы и даем концерты своими силами, и приглашаем. Последний раз Ольга Богомолец была. Восемь религиозных конфессий с нами работают в этом направлении. В прошлом году я нанимал Полтавскую филармонию.

В Надержинщинской исправительной колонии есть своя молитвенная комната — помещение, отремонтированное самими заключенными, с рисованными ими же религиозными сюжетами, дареными иконами, часть из которых принес сюда лично Николай Алексеенко:

— У нас есть такая Инна — она рисовала многое здесь. В сентябре у нее должно быть досрочное освобождение. Сидит за злоупотребление наркотиками. Вообще с нашими девчатами по выходным батюшки работают — это хорошо на них сказывается.

Дорогим гостям в колонии всегда рады. Разумеется, самые дорогие — это близкие люди, семья. Специально для них в зоне обустроен целый этаж: комфортные комнаты гостиничного типа с кухоньками. На коридоре — общий санузел. Это так называемые комнаты длительного пребывания. Тут осужденные могут жить со своими близкими до 3-х суток. Цена — смешная — 15 гривен в сутки. Специально для детей — их часто привозят повидаться — целая комната с игрушками.

— Я бы еще хотел одно общежитие обустроить и клуб отдельный создать. И, чтобы облегчить труд женщин, более современное оборудование купить. Не мешало бы обновить флюрограф, стоматкабинет, — делиться своими планами на будущее Николай Алексеенко.

Заключенная Светлана попала в эту колонию из Феодосии. Ее «выдали» журналистам в качестве спикера после экскурсии и концерта. Праздник 8 Марта, устроенный Мамаем, ей очень понравился, подарок — тоже. О своей жизни рассказывает скромно.

— Мы одеты, обуты, накормлены и в комнатах у нас тепло. В свободное время смотрим телевизор, читаем книги, спортом занимаемся, письма пишем. Девочки шьют, я работаю в столовой. Вот, прическу сделала здесь, у нас есть парикмахерская «Фея». Краситься разрешают, — говорить Светлана и улыбается.

Анна ДОВГОШЕЙ, «Полтавщина»