Директор полтавского завода «Знамя»: За всю правду об экспорте украинского вооружения бьют лицо

Мотивов было два. Во-первых, в последнее время СМИ Украины не смолкают по теме разнообразной кооперации разных отраслей наших стран. А так как россияне есть единственными заказчиками профильной продукции ПО «Знамя», то почему бы им не «скооперировать» и украинскую оборонку? Во-вторых, на интернет-ресурсе «олигарх. нет» в свое время мелькнула информация о том, что Премьер-министр Украины Николай Азаров вроде бы говорил своему российскому коллеге Владимиру Путину, что несколько украинских стратегических предприятий будут проданы РФ. В этот возможный перечень попал и полтавский завод.

Но при встрече с Юрием Даниловичем, который по мобильному рассказал кому-то, что уже написал заявление об увольнении с должности директора, тематика первого вопроса изменилась сама и по ходу.

Юрий Солошенко

— Юрий Данилович, что, таки решили уволиться?

— Я уже не вижу другого выхода. Прошу государство уволить меня в связи с тем, что я не могу обеспечить своевременную выплату зарплаты рабочим завода. Каждый квартал меня посещает КРУ, заходит и инспекция по труду. Вот снова меня оштрафовали за невыплату зарплаты. На 884 гривны. Сказал им, что как только получу свою зарплату, так и выплачу штраф. Но дальше тянуть нет никакого смысла. Всё это закончится тем, что прокуратура возбудит уголовное дело и ваш покорный слуга окажется в тюрьме. Хотя, конечно же, я понимаю, что замены мне не будет. Я проработал здесь 45 лет. Не хочу бросать людей, поэтому планирую досидеть на этой должности до ликвидации предприятия.

— А что заказчики с России, молчат?

— Молчат. Хотя в прошлых годах к марту месяцу мы уже имели от них заказы.

— Заказы на что?

— В принципе этого нельзя говорить, но уже пусть... Они заказывают комплектующие к зенитно-ракетным комплексам и РЛС. Скажем так, мы производим системы радиоэлектронного вооружения. Это система «Оса», «Бук», «Тор», «Тунгуска». Хотя это уже устаревшие разработки. Россияне уже перешли к новым системам.

Продукция ПО «Знамя»

— Вы сказали «они». Кто это конкретно?

— Это министерство обороны Российской Федерации. Раньше они вписывали нас в свой государственный оборонный заказ. Мы работали с саратовскими предприятиями «Контакт», «Алмаз» и «Тантал». Но вот в прошлом году пришлось работать через посредника. Мы направляли продукцию ростовскому предприятию «Волгааэрокомплект», а ростовчане продавали уже саратовцам.

— А какая правовая база такого сотрудничества?

— В середине 90-х была подписана украино-российское межправительственное соглашение о кооперации в военно-технической отрасли. Хотя кооперации не было, нам просто российское Минобороны делало заказы. Потом, в начале 2000-х, было соглашение с РФ о сохранении на территории Украины специальных предприятий в интересах России, в том числе и нашего.

— Россияне не хотели вас приватизировать?

— Хотели. Конкретно это владелец тех саратовских заводов, что я перечислил. Я один раз и встречался с ним. Но Украина отказала ему продавать «Знамя». А олигархи народ очень обидчивый. Он теперь из-за принципа нас не купит. Хотя своих коллег директоров я прекрасно знаю, но они только руководители, они ничего не решают.

— А украинские, «родные» олигархи?

— Жеваго хотел купить, но его не устроила стартовая цена, ведь ему больше было нужно не само предприятие, а площадка. Теперь, я думаю, этот вопрос для него снят, он не будет нас покупать.

— Какова была цена этого вопроса?

— Стартовая цена аукциона 118 миллионов гривен, с НДС — 140 миллионов. Наша остаточная цена без жилого комплекса и социальной сферы 20 миллионов. Теперь вроде государство в лице фонда госимущества заключило договор на проведение новой независимой оценки, но других цифр я не слышал. Да и бесполезно это всё. С такими условиями к покупателям, например, требование 5 лет сохранять профиль предприятия, и с такими ценами на него реального покупателя не найдут.

— Как-то странно получается. Министерство обороны Украины вам заказов не делает, но государство хочет сохранить ваш профиль. Выходит классический сюжет про собаку на сене.

— А зачем делать нам заказы, если нашу продукцию можно продать, минуя нас. Легче найти наши изделия на каких-то неликвидных складах и продать её как новую. И продать за очень хорошие деньги. Был как-то такой случай. Звонит мне мой знакомый с Польши, владелец фирмы «Цензин» и говорит, что хочет закупить наши изделия на сумму 128 тысяч долларов. А так как мы продаем через «Укрспецэкспорт», то я звоню им и говорю про этот заказ. Они радостно отвечают, что всё прекрасно. Со временем звоню своему польскому знакомому и спрашиваю про заказ. А он мне отвечает, что уже получил наши изделия от Укрспецэкспорта. Или вот в Львовской области какой-то прапорщик продал наши изделия, но был задержан. Я мог бы много рассказать по этой теме, но за такие вещи бьют лицо. Поэтому разве что вот такой случай был. Недавно звоню на одну киевскую фирму, представляюсь московским бизнесменом, и спрашиваю у них, а есть ли изделие УВ-42 за 2010 год (это наше изделие), а мне отвечают, что есть. Хотя я-то прекрасно знаю, что таких изделий не существует в природе. А если поставят какой-то хлам? Это же наша репутация. В общем, это беспредел.

Продукция ПО «Знамя»

— Где же выход?

— Выход — это ликвидация предприятия. Или смена собственника, хотя я уже не верю в это.

— Какой средний уровень зарплаты на предприятии?

— 1300 гривен. Мы понемногу продаем кислород, гальванируем изделия, проводим механическую обработку. В месяц набегает 200 тысяч выручки, но с учетом выплат за электроэнергию и другое, остается мизер. Я даже не хочу про это говорить. Мы были уникальным предприятием на территории всего бывшего Союза. А теперь вот гальванируем детали для изделия, которое консервирует крышками банки.

— Но часть своего имущество вы всё же продали? Вот, помещение столовой, например (сейчас там находится супермаркет «Фуршет». — ред.).

— Продали с горем пополам. Потому что оценщик оценил здание в 700 тысяч. Пришлось мне вмешаться — в итоге продали за миллион 540 тысяч гривен.

— Юрий Данилович, так всё же, если вас не уволят, то что будете делать?

— Если до 24 мая не уволят, то я просто не выйду на работу.

Ян ПРУГЛО, «Полтавщина»