Persona grata: кримські митці Андрій Міщенко та Альона Короп

[Відео було видалено]

ВЕД.: Доброго ранку усім, хто налаштувався на «Вашу хвилю». Традиційно о цій порі у нашому ефірі проект «Персона грата», у якому ми вас знайомимо з людьми, про яких таки варто дізнатися або про тих, зустріч з якими може бути цікава. Нагадаю, що це — спільне дітище рідного радіо і Інтернет-порталу «Полтавщина». Цього ранку у студії з вами я, Ольга Гончарова, і дуже цікаві гості, які принесли із собою шматочок кримського тепла і сонечка.

Сподіваємося, що вони додадуть позитиву і вам. Отож, зустрічайте: творчі особистості і просто приємні співрозмовники Андрій Міщенко та Альона Короп. Доброго ранку вам!

Андрій Міщенко

МІЩЕНКО: Доброго ранку!

КОРОП: Доброго!

ВЕД.: По-перше, давайте пояснимо, чому взагалі ви сьогодні удвох. Кажуть, що творча особистість — це людина, яка буває наодинці з музою. Але інколи народжується співпраця, наприклад, у вашому доробку є спільна книга. Розкажіть, будь ласка, про неї: як вона народилася, хто був автором такої ідеї.

МІЩЕНКО: Автором идеи, наверно, все-таки выступил я. Потому что хотелось... давно уже были мысли, чтоб издать книгу со стихами какими-то, рассказами. Но я не мог, понимал, что одному мне не хотелось этого делать. И вот, когда появилась Алена, я увидел, что эти стихи идеально лягут.

КОРОП: Года два назад она вышла.

МІЩЕНКО: Где-то так.

КОРОП: Да, осенью мы ее сдали, провели пару презентаций.

ВЕД.: Як ви видавали її? Ви ходили по видавництвам, шукали?

КОРОП: Да. Сами, сами, за свой счёт.

МІЩЕНКО: Самоиздат.

КОРОП: Да, самоиздат.

ВЕД.: А презентації як організовувались?

МІЩЕНКО: Презентации были в Полтаве. Это — «Вилла Крокодила» — такая неформальная, а потом через полгода (да, по-моему, года через пол) нам позвонили люди из полтавской областной библиотеки имени Котляревского и сказали, что нужно сделать презентацию. Мы сказали, что презентация уже была. Они сказали, что все то, что было, это все — не то: формат не тот и нужно все оставить в пласт культуры области, нужно еще сделать там. Была еще презентация в библиотеке, и также была презентация в Харькове, в арт-кафе «Агата».

ВЕД.: В чому була різниця між презентаціями: суто по атмосфері і взагалі по організаційній частині?

КОРОП: Это совсем разные вещи. Если, допустим, в «Виллу Крокодила» пришли какие-то знакомые, люди которые, возможно, нас мало знают, для того, чтобы послушать. Это было такое ненавязчивое... больше дружеское общение с равными тебе по возрасту людьми. В библиотеке же это было совсем по-другому, потому что там публика была — в основном, школьники, дети и совсем другое к ним отношение, совсем по-другому ты читаешь. И, естественно, совсем по-другому всем преподносишь. Но тоже это было по-своему интересно. И даже как-то приятно.

МІЩЕНКО: Да, совершенно другой формат. Потому что не думал о таком тогда. А когда позвонили, позвали, никогда не думал, что доживем до того момента, что нас будут показывать детям.

ВЕД.: Сподіваємося, що доживемо до того, що вас показуватимуть дітям у якості класиків.

МІЩЕНКО: Возможно.

КОРОП: Возможно.

ВЕД.: Альоно, до тебе питання. От Андрій сказав, що ніколи не уявляв, що показуватимуть дітям... А ти колись собі мріяла, що ти братимеш участь у конкурсах? Більше того: що твої роботи відзначатимуть?

КОРОП: Ну, да. Мне всегда это с детства нравилось. Я очень люблю читать, очень люблю писать. Поэтому какой-то такой путь уже сложился в моей голове давно. И давно я хотела по нему идти. Ну и так получилось, что, если ты чего-то хочешь, то обязательно нужно это делать. Неважно, как это оценят. В принципе, я пришла к выводу, что кто-нибудь да оценит. Сначала твои работы могут не понравиться, потом — понравятся. Все приходит со временем. Потом началось какое-то участие в конкурсах. Первый конкурс проводился Союзом писателей России. Второй конкурс проходил в Болгарии, литературный. Да, я не выиграла ни на одном из них, но в первом случае мой рассказ вошел в список 30 лучших, а во втором случае его даже напечатали в книжке, которая вышла в Болгарии, в городе Бурга и тоже он вошел в список лучших. Я номинировалась.

ВЕД.: Розкажи, будь ласка, детальніше про ці заходи. Взагалі, як ти їх знайшла, які свої роботи посилала і як народжувалися твори для конкурсів?

КОРОП: Просто ищешь в Интернете, как говорится, в сетях... Ввожу в поисковике «литературные конкурсы», выбираю конкурс, который мне нравится. Допустим, по тематике первый литературный конкурс имени Чехова проводился, «Краткость — сестра таланта», и конкретно для него сидела и вот пришло оно — вдохновение, и села, и написала. У меня не все запланировано, бывает, недолго, как-то очень быстро оно рождается. И я отправляю. На «авось», можно сказать, повезет — не повезет. А второй конкурс тоже, опять-таки, в Интернете, он назывался «Искусство против наркотиков» и туда я тоже вот... Захотелось мне там поучаствовать, получился у меня рассказ. Он у меня родился, я его отправила. Ну и опять-таки — повезло, можно сказать. Везет.

ВЕД.: А розкажи: написала ти роботу... Відкладаєш ти її? Наприклад, як багато художників — створили картину, відклали її на певний час, підійшли, ще, можливо, кілька штрихів додали. Ти перечитуєш кілька разів?

КОРОП: Ой, это — моя больная вообще тема. Честно говоря, всегда указывают на это как на мою ошибку. Но я очень редко это делаю. Очень редко. Хотя это — очень неправильно. Но вот у меня родилось... Конечно, я его потом перечитываю, конечно, какие-то предложения сокращаю, исправляю. Но, поскольку это — рассказ, а не большая книга, скажем... даже не повесть. Там где-то годами можно писать. То этот процесс у меня более быстрый такой. Написалось, поштриховалось сразу, день-два и — все.

ВЕД.: Тобто, як радив Стівен Кінг письменникам-початківцям: написали, відкладіть бодай на пару тижнів, а потім поверніться, перечитайте і перепишіть знову, не робиться?

КОРОП: На пару недель — нет.

ВЕД.: А чому — не хочеться? Чи вже так, як сказала і по-іншому не буде?

КОРОП: Да. У меня просто, когда пишу, оно как-то такое состояние, не знаю даже, как это объяснить, оно очень тяжело объясняется, но чувство такое, когда пишу, вживаюсь. Ну, наверное, так все делают, в принципе, кто пишет. И поэтому я пишу, потом два дня чуть-чуть его подправляю и — все. Мне кажется, что вот так должно бать, и никак по-другому. Хотя перечитываю, возможно, через месяц, мне уже что-то не нравится. Но в тот момент я хочу сказать именно так. И пусть оно так и будет.

ВЕД.: Тобто, ось так твій творчий процес закінчується. Андрію, а в тебе, наскільки я знаю, все ж таки більше поетичної творчості, аніж прозової?

МІЩЕНКО: Ну, есть проза, но ее не так много.

ВЕД.: А в тебе як народжуються твори?

МІЩЕНКО: Просто пишется и все.

ВЕД.: Тобто, сів з думкою: зараз буду писати?

МІЩЕНКО: Ну вот захотелось, подумалось — вот, сейчас. Самое главное, чтобы в этот момент, когда захотелось, было время сесть и написать. Потому что очень много всего, когда вот захотелось — не сел, и потом как-то забылось и не написал.

ВЕД.: І думка десь...

МІЩЕНКО:...пошла.

ВЕД.: А якщо б Вам сказали: зобразіть свою музу або опишіть? Який вигляд мала б ваша муза? До обох запитання.

КОРОП: Ну, муза — не какая-то девушка, которая к тебе приходит, машет крыльями и у тебя все резко получается. Вообще-то, это твой душевный настрой и, возможно, даже какое-то настроение. У меня получается писать, когда я опускаю все внешнее, окружающее — работу, проблемы какие-то. И вот ты садишься и — погружаешься настолько внутрь себя для того, чтобы там что-то родилось. Если не отпускаешь, то вот — нету. Возможно, вдохновение — это и есть спокойствие, уравновешенность какая-то внутри тебя. Вот как смотрят люди на море — успокаиваются. Возможно, так оно как-то и рождается.

ВЕД.: А якісь зовнішні фактори, що цьому сприяють? У тебе є якийсь свій ритуал? Знову ж таки — подивиться на море, на полум’я свічки...

КОРОП: Нет, ритуала нет никакого. Просто мне нужно быть одной. Обязательно одной. Потому что если кто-то мне что-то говорит, отвлекает меня, то мне уже не нравится, я не могу. Мне просто нужно сесть одной. Пускай это будет на кухне... неважно — где. Лучше на кухне. Лучше одной на кухне, сделать для себя кофе, сидеть и писать. Вот так мне нравится.

ВЕД.: Андрію, а в тебе як?

МІЩЕНКО: Ну, моя муза — она тоже спокойная, одинокая. Лучше всего, когда встречается просто полное спокойствие. Отрешение от каких-то бытовых проблем, чтоб было спокойное состояние, тогда пишется, тогда она приходит. А когда ты загружен чем-то — работой или чем-то другим, то, понятное дело, она не посещает. Тоже лучше всего пишется осенью, зимой, ну и весной. Летом не пишется никогда, в принципе. Редко очень. Хотя бывает...

ВЕД.: Літо — пора дуже суєтна і муза соромиться заважати.

МІЩЕНКО: Да, да.

ВЕД.: А якісь емоційні поштовхи потрібні для цього чи..?

МІЩЕНКО: Да, очень часто и большая часть стихов и песен — это какой-то толчок, какой-то раздражительный фактор извне. Но это может быть, в принципе, все, что угодно.

ВЕД.: А емоції мають бути з певним знаком: чи з плюсом, чи з мінусом, позитивні-негативні? Багато хто стверджує, коли на душі все спокійно, коли все гаразд у житті, ніяких проблем немає (мається на увазі емоційного плану), то і не пишеться. Є таке?

МІЩЕНКО: Есть такое дело, но не всегда. То есть, конечно, лучше всего... саме такие хорошие вещи получаются, когда все-таки со знаком минус, с надрывчиком таким. Но, с другой стороны, когда ты в полном спокойствии... ты хотел о чем-то написать и вот ты опять же, «вживаешься», как говорит Алена, в то, что ты хочешь написать.

КОРОП: Ну я немножко не соглашусь... Просто раньше я тоже так думала. А сейчас я анализирую свое состояние и то, что ты пишешь под этим состоянием. Понимаешь, если у тебя негативного много всего было, то это больше какой-то подростковый такой период: ты раз — и всю боль свою вылил. А все-таки цель — искусства как такового, мне кажется, это — не перенимать чужую боль, а давать людям что-то новое, что-то хорошее. Лучше — что-то хорошее, потому что хорошего, светлого, над чем можно еще и подумать над этим хорошим — очень мало. И так вокруг много негатива. Зачем его лишний раз еще и свой такой надрыв кому-то передавать? Лучше, наверное, все-таки, когда ты уравновешенно на что-нибудь посмотрел, что-то ебя вдохновило, и это вылилось в какое-то такое целое.

ВЕД.: А буває так, що от сіли... збиралися, начебто, про одне, а далі кудись думка завела і вже не Ви ведете героїв, а герої ведуть Вас? Знову ж таки, згадуючи того самого Стівена Кінга, який казав, що я наче продумував сюжет у голові один, а герої поводять себе зовсім по-іншому.

МІЩЕНКО: Конечно.

КОРОП: Да, так всегда.

МІЩЕНКО: Бывает очень часто: начинаешь писать об одном, а в процессе переходит в другое и — всё. И то, о чем хотел написать, ушло.

КОРОП: Да. А главная идея, наверное, потом начинаешь, оно всегда абсолютно по-другому. Никогда не получается закончить то, что думал начать.

ВЕД.: Для тих, хто не знайомий ще з вашою творчістю, розкажіть про її тематику — ми говоримо більше абстрактними фразами, але не говоримо про те, про що ж ви пишете. Як би ви визначили напрям?

МІЩЕНКО: Никогда не получалось у меня подводить под какие-то рамки или вогнать в рамки все то, что мы делали в музыке, то, что пишем. Мне кажется, это — удел каких-то критиков и людей, которые сидят и занимаются тем, что сортируют: вот — хэви-мэтал, а вот — лирика с уклоном на психоз. Вот они должны этим заниматься, а мы... мы делаем, а они уже смотрят. Люди, которым это нужно, сами ставят какие-то рамки, клеточки.

КОРОП: Мне больше нравится писать о людях, о их ощущениях, о их переживаниях, об их жизни. Мне просто нравится смотреть на людей, анализировать их, а потом это так выливать.

МІЩЕНКО: На тему музыки, и всех этих рамок и клеток... Хью Лори (к то не знает, это доктор Хаус), который издал потом замечательный кантри-джазовый альбом, который стал платиновым сразу, он сказал такую вещь: есть хорошая музыка и плохая музыка. Все остальное — просто разметка. Я думаю, что так как-то.

ВЕД.: Красиво. І, мабуть, для того, щоб наші слухачі самі визначили рамки вашої творчості, краще не говорити не про неї, а дати зразок. Почитаєте щось?

МІЩЕНКО: В принципе, этот стих — один из последних. Он не вошел в «141-й километр», в сборник. И нужно сказать такое еще перед ним, что он называется «Отцам без дома». Но тут нету никакой подвязки про моего отца. Это — про отца одной моей знакомой.

Как живеться вам, не умерли ли?
Оставивший женщину и бросив детей
Среди чистого поля без хлеба и крова
В беспощадности зноя, в объятьях дождей.
Чего же добились вы, чем победы ваши увенчаны?
Оправдались потери , виден битвы исход?
Вас согрели постели, ведь вы так переборчивы
С кем меняете прошлое, на чей тянет порог...
В алкоголе нашли вы свое оправдание
Как равняетесь с совестью, мучитесь как?
Или просто в смятении без капли отчаянья
Запираете память как старый чердак.
Нет не держим мы злобы, все оставили в прошлом
Трудный путь давно пройден по бескрайним снегам
Дни рожденья без вас не веют уж горечью,
Просто хотелось спросить «Пап, как ты там?»
Ну это как раз то стихотворение, когда вживание в образ произошло. Вот как-то так.

ВЕД.: Дуже сильно. Альон, додаси щось?

КОРОП: Да. У меня стих посвящается будущему сыну. Надеюсь, он у меня родится. Я бы хотела ему прочитать, когда он чуть подрастет. Он такой светлый.

Если у тебя есть два крыла,
Два огромных белых за спиной,
Досидись когда-то допоздна
И побудь немного со своей мечтой.
Поудобней сядь в любимом месте,
Головой уткнись в подушку,
Она так хотела быть с тобою вместе
И всю ночь шептать тебе на ушко
Как она перьинки собирала,
Как искала шёлковую нить,
Как сшивала, как недосыпала,
Как мечту мечтала воплотить
Когда маленьким ты был, она присела
У твоей кроватки на чуть-чуть
И осталась навсегда, не улетела,
Чтоб тебя к чему-то подтолкнуть
«Мальчик мой»- взволнованно она шептала,-
«Где твой яркий и безумный мир?
Где всё то, на что я вдохновляла,
Когда ты боялся и хандрил...»
Мальчик ей рассеянно ответил:
«Кажется, об этом всём я не просил
40 лет они мешают только
Я своё и отмечтал и отлюбил»
И мечта сняла два белых флага
Счастья, радости и теплоты
И взлетела воплощать чужую сагу
Чей-то неземной мечты
Мальчик встал и на полу увидел
Две перьинки, два следа потерь
И метнулся вправо мигом,
И заскрипела старая большая дверь
Вынул из ладошки две перьинки,
Под подушку сыну положил
И сказал:«Пусть, теперь и из твоей глубинки
Вырвется полёт души... ты тольки им скажи:
Вы растите, не ломайтесь милые,
Дайте мне возможность полетать,
А, когда я подросту, то силою
буду вас своей оберегать...»
Если у тебя есть два крыла,
Два огромных белых за спиной
Досидись когда-то допоздна
И побудь немного со своей мечтой

ВЕД.: На цьому, мабуть, і можна було б вже завершити, поставити крапку, тому що, справді, дуже світло і дуже позитивно. Але.... знаєте, як на «біс» публіка в театрі: іще, іще, іще... От приблизно та сама реакція.

МІЩЕНКО: Та сама? Ну давайте тогда из сборника.

ВЕД.: Давайте. Про який вже поговорили...

МІЩЕНКО: Да.

ВЕД.: ...який визнали частиною культури нашої області.

МІЩЕНКО: Да. Тут есть раздел в книжке, называется «Бестелесностью совести». Он посвящен людям периферии. Потому что так получается, что я и там, и там был... Люди очень сильно разнятся между собой. Ну вот есть такой стих. Называется «В глубинке Полтавской области».

Бестелесностью совести
Уудалиться б от близости,
Издаться бы скучной повестью
В условиях местного кризиса.
И остаться руками вспотевшими,
От множества благ лишенности.
Читаться глазами ослепшими
В глубинке Полтавской области.
Где поле бескрайнее стелется,
И люди просты до бессловия.
Где любится, можется, верится,
И души открыты к пророчеству.

ВЕД.: Класно! Альоно, прочитаєш ще щось?

КОРОП:

Вони блукали в темряві разом
І пізнавали один одного по шепотінню.
Їх нарікли таким тавром,
Щоби страждати, бути в світі тінню.
Вона кричала, що не може так,
А він лиш цілував, щоби відчути тишу.
І кожен з них пізнав вже болі смак
І кожен з них був інших уже вище.
Ніхто не знав про це кохання,
Лиш стукіт серця чутний був,
Вони ж бо марили стражданням
Дивились на їх щастя сови.
Колись, прокинувшись в її обіймах,
Відчув, що не прокинеться вона.
В останній раз краплинка сліз на віях,
А на вустах, як завжди, посмішка сумна.
Поцілував і пригорнув до себе,
І янголом знялась її душа,
І полетіла вже без нього в небо.
А посмішка уже була чужа.
Покинула, а він пішов за нею,
Купивши квіти їй в останній раз.
На підвіконні він лишив лілею,
І зупинився лиш на мить,
Переступивши час.
Вони знов разом.
Тільки там не темно.
Бо світло їм дарують очі їх,
Вони побачили, що їх згадали чемно,
Та лиш раділи, що лунав дитячий сміх.
Вони прожили так, якби хотіли,
У них було кохання і тепло сердець,
Один у одному вони горіли,
Та лиш лілея бачила кінець.
Ну это — еще школьный стих.

МІЩЕНКО: Пускай она лучше расскажет, что это стих, посвященный больным СПИДом.

КОРОП: Да, в школе меня очень волновала эта тема, и я написала. Лет уже 7 назад.

ВЕД.: Щодо теми хворих на СНІД. Перед тим як Андрій почав читати свої поезії, згадалося про благочинні концерти, у яких ви берете участь. Зокрема, Андрію, розкажи, будь ласка, про це.

МІЩЕНКО: Да, в принципе, это было. Если про все — когда люди зовут на такие какие-то акции, то, конечно, я иду, всегда оглашаюсь и тут не оговаривается ничего. То есть, ни проезд, ни проживание, потому что — а как, если не так? Кто, если не мы? Тут нет никаких пиар-ходов или чего-то другого. Первый благотворительный концерт — это Арсен Гоган, здесь в Полтаве. Нас пригласили организаторы, мы отыграли, а потом я подошел к этому мужчине (это был дядя больного мальчика) и мы как-то поговорили и я сказал, что я просто знаю, что люди собирали нужные суммы, концертом, то есть — большими акциями, которые проводились по всей стране... Полтава — это хорошо, но нужно делать еще где-то. И он сказал: у меня нету такой возможности. И я предложил, что давайте мы сделаем. И мы делали совместно с Аленой. Нам очень помогли харьковчане. Мы делали большой, больше, чем в Полтаве, концерт в Харькове, на котором сыграли все группы, которых мы позвали, все окликнулись, и мы собрали неплохую сумму денег для этого малыша. А остальные концерты, когда звали, мы приходили и играли.

КОРОП: Мне хотелось бы больше спасибо сказать тем людям, которые это делали в Харькове. Отдельное, если кто знает их, Игорю Фадееву, потому что ему удалось собрать очень больше количество харьковских музыкантов, которые играют по всей Украине, и хотя эта сумма была, скажем так, не очень большой по сравнению с теми деньгами, которые нужно собрать, но, тем не менее, какой-то вклад эти люди и мы, в частности, вложили. Поэтому всё нужно делать возможное, потому что сейчас этих деток больных становиться все больше и больше. Так как это очень страшно, потому, я думаю, кто в силах, должен помочь. Потому что все мы — люди, для это мы есть люди, чтобы помочать друг другу.

ВЕД.: Мабуть, на отакій ноті і будемо завершувати. Наостанок — традиційне питання, що ми ставимо, мабуть, кожному нашому гостю, кожному, хто заходить до нас у студію. Побажайте щось нашим слухачам.

КОРОП: Я желаю всем вам не сдаваться, верить в себя до конца и никогда не говорить «у меня не получится», «я не смогу» и «все так и должно быть». Нет такого. И, если ты захочешь, ты обязательно можешь. И нужно в это верить. И все обязательно придет. Вот. Поэтому — будьте сильными.

МІЩЕНКО: Да, я бы хотел бы присоединиться и сказать: если ты хочешь чего-то делать, ты чувствуешь, что тебе это нужно, то — делай это. И со временем ты добъешься того, чего хотел. Ты достигнешь. Неважно, чего ты хочешь. Хочешь рубить дрова — руби и ты откроешь пилораму. Хочешь писать стихи — пиши, или фотографируй — станешь великим фотографом. Главное — верить в себя и верить в то, что ты делаешь. Иначе просто когда ты ничего не делаешь, то ты обречен на провал.

ВЕД.: На цьому і завершуємо. Спасибі. Нагадаю, що це були Андрій Міщенко та Альона Короп, а в ефірі був проект «Персона грата». Почуємось!