Украину в юбилей Нюрнбергского процесса представляли только полтавчане

— Иосиф Давидович, предлагаю перейти к теме Нюрнберга уже сегодняшнего, так сказать, юбилейного. Вам предстояло выступать перед представительной аудиторией. С чего началась эта поездка?

— Всё началось с того, как ко мне в квартиру зашел немецкий профессор Экарт Дицфельбингер. Принял я его хорошо. Как потом понял, он принимал у меня экзамен. Задавал разные хитрые вопросы, чтобы убедиться, что я действительно участник Нюрнбергского процесса. Ведь сейчас появилась масса свидетелей, но только на словах. Удостоверившись в том, что я говорю правду, он пригласил меня на 65-летие Нюрнбергского процесса. Он предложил покрыть все расходы, связанные с перелетом, проживанием и питанием. Я, конечно, согласился через 65 лет вновь оказаться в Нюрнберге. Экарт меня встретил уже в Германии с цветами, тоже принял меня хорошо. В это же время в Нюрнберг начали съезжаться министры иностранных дел. От России был министр Лавров, заместитель Генерального прокурора.

Нюрнбергский процесс 65 лет назад

— Постойте, а Украину представляли только вы один?

— Мне посоветовали взять с собой журналиста. Я решил пригласить своего хорошего знакомого Виталия Скобельского. Мои друзья оплатили его расходы. Поэтому обидно, что государство не вложило в это ни одной копейки, не послало в Нюрнберг ни одного официального представителя от Украины. Например, это мог бы быть представитель Генпрокуратуры.

— Вы сказали, что немцы приняли вас хорошо. Что входит в этот ответ?

— Меня поселили в гостинице. Не знаю точно, сколько там звездочек, но условия очень пристойные. Внизу был ресторан. Там же в первый день мы пообедали. Руководитель протокола познакомил меня с обер-бургомистром Нюрнберга Ульрихом Малу. Я хотел сразу подарить ему очень красивый гобелен из Решетиловки и свою книгу, но он предложил это сделать потом, в башне, где он принимает VIP-гостей. Руководитель протокола сказал, чтобы я преподнес подарок после того, как подадут горячее. Но на следующий день во время обеда я не стал дожидаться горячего (к тому моменту, как правило, все немного уже хмелеют) и сказал переводчице: пусть немцы думают, что простой солдат ничего не понял из протокола. Я встал из-за стола и подошел с подарками к обер-бургомистру. Он узнал меня, принял подарок и показал его всем гостям. Сказал, что книга в скором времени будет переведена на немецкий язык, будет изучаться в учебных заведениях. Он потратил на меня 8 минут, а мне сказали, что это перебор, так как Малу тратит в таких случаях не больше 2-3 минут. Я отшутился, что этот перебор произошел через 65 лет, поэтому мне можно.

Йосиф Гофман. Портрет

Позже я общался с немецкими студентами в документальном центре фашистских преступлений. Я «пощупал» их немного, чтобы узнать, кто передо мной. Задал вопрос о Гитлере, фашизме. Ответили, что это было для Германии черное время, и что такое не должно повториться. И я им поверил. 

24 ноября, в зале, где проходил Нюрнбергский процесс (к слову, сейчас там музей), я выступил перед правительством Нюрнберга, министрами, учеными и рядовыми гражданами этого города. Было человек 600. Передо мной выступило три докладчика и все говорили обо мне. Вижу — зал стал скучать. Когда я взял слово, то сказал, что займу 30 минут, но если я всем надоем, то пусть они или посмотрят на часы или кашлянут. Зал оживился, и я понял, что аудитория к выступлению уже подготовлена. Я действительно выступал 30 минут, 2-3 раза мою речь перебивали аплодисментами. 

— Простите, а о чем шла речь?

— Во-первых, я поблагодарил за приглашение. Сказал, что рад снова увидеть Нюрнберг, только восстановленный и красивый. Ведь в свое время американцы сильно разрушили этот город. Жители сохранили памятники архитектуры XV века и построили новые. Теперь это прекрасный город. Также я говорил о войне и злодеяниях фашизма. Я сам освобождал польский город Люблин, где недалеко был концлагерь Майданек. Поэтому что такое фабрика смерти знаю не понаслышке. Также я рассказал, что из всех моих родственников на фронте выжил только я. После 30 минут выступления мне дали ещё 20-ть. Потом я ответил на 10 или 15 вопросов, которые касались Нюрнбергского процесса. Но потом схитрила моя переводчица и сообщила, что у меня больное сердце и выступать больше двух часов мне вредно.

— Верю, что ваш рассказ был услышан и усвоен.

— Я тоже. Ведь говорить об этом надо. Расскажу такую притчу. Хоронят офицера, а один солдат думает, что сейчас он отсалютует, но загрязнит ствол, а оружие чистить не хочется. Поэтому он решает не стрелять. И вот команда — но никто не отсалютовал, тишина — каждый из солдат подумал так же... 

— Иосиф Давидович, огромное спасибо за рассказ, надеемся на новую встречу с вами.

Ян ПРУГЛО, «Полтавщина»