Как живут полтавские ветераны

О ветеранах говорят много, но почти всегда — накануне праздника 9 Мая. И помнят, и любят их тоже...тогда. Но что в обыденные дни? «Дедуля, подвинься — я сяду»? Или как? Слов много, но столько ли дела...

Так ли страшно, как малюют?

Придя домой к Прасковии Онисимовне, складывается такое впечатление, будто ты попал в детство, в деревенский дом своей прабабушки, которая всегда ставит подушки одна на одну и накрывает их белоснежными накрахмаленными покрывальцами, сама вяжет коврики и до сих пор иногда по вечерам пьет чай из самовара.

Попав в дом этой женщины-ветерана, ты переместился будто бы в другое измерение — время 90-х годов. То, что удивило, — необыкновенная чистота в комнатах. Несмотря на возраст, 88-летняя полтавчанка убирает в доме сама — полы чистые, вещи аккуратно сложены. Для встречи с журналистами она даже надела свой лучший праздничный платок.

Хорошие «дивчата», заветные подруги...

Как только началась война, 19-летнюю Прасковью Онисимовну сразу же призвали на службу в зенитный 171-ый артиллерийский дивизион.

— В то время я стояла за прибором, — рассказала она. — Моей задачей было отслеживать дальность и высоту, на которой находились самолеты — и сообщать всю информацию командиру батареи. Если бы не я и другие девушки, наши сбивали бы пятнадцатикилограммовыми снарядами не только вражеский, но и «родной» воздушный транспорт. Страшно было, но рядом были мои «дивчата»... И так прошла вся война.

После ее окончания женщина работала официанткой в одном из киевских ресторанов. После — санитаркой в Полтавской областной ветеринарной больнице. После того, как она вышла на пенсию, руководство ежегодно до сих пор приезжает к ней на 9 мая поздравить с Днем победы. Других ветеранов, работающих в ветбольнице, они не проведывают, потому что их больше не осталось — умерли.

Жить на пенсию или выживать?

По словам Прасковии Онисимовны, на сегодняшний день ее ежемесячная пенсия составляет 1 544 гривны. Как ветеран войны, за коммунальные услуги женщина платит 25% от общей суммы — это 62 гривны 40 копеек в месяц.

Ест пенсионерка мало. По ее словам — из-за постоянных диет.

— Дело в том, что я очень больна, — объясняет Прасковья Онисимовна. — Я не могу есть мясо или говядину — мне этого делать нельзя. Хотя иногда, признаюсь, (только не говорите врачам!) ем. Всяких вкусностей тоже не покупаю, потому что, во-первых, они дорогие, а, во-вторых, опять-таки диета. Поэтому все, что мне можно — каши овсяные, гречневые, а также кефир, молоко, супчик, иногда — котлеты.

Но большинство денег, как рассказала «Полтавщине» женщина-ветеран, уходит на лекарства. Прасковия Онисимовна страдает на склероз, вегето-сосудистую дистонию, имеет две кисты (одна — в печени, вторая — в левой почке), катаракту на глазах, остеохондроз. Обычное для женщины давление — 88 на 42, 90 на 50 или 97 на 45.

— Недавно я лежала во второй областной больнице на Шевченко. Абсолютно все покупала за свой счет — как оказалось, в терапии нет бесплатных лекарств для ветеранов. Соответственно, мои льготы там не действуют. Так и пролежала в этой больнице 12 дней — меня прокапали, давали всякие таблетки. За все лечение я выложила 800 гривен.

В обычные дни у Прасковьи Онисимовны своя терапия — постоянный прием таблеток — утром, вечером, по нескольку раз в день, один раз в два дня, до обеда, после обеда, сосать, глотать, заедать, не заедать... Лекарств у женщины-ветерана куча: почти все стоят около 50 гривен и выше. По словам Прасковии Онисимовны, в месяц на лекарства она тратит 500-600 гривен.

— В принципе, денег мне хватает. За коммунальные услуги, слава Богу, плачу мало, сижу на постоянных диетах. Одежда мне тоже не нужна: халатиков у меня много, сапожки еще в молодости купила — хорошие. Разве что лекарства дорогие. А так, меня все устраивает, — объясняет «Полтавщине» Прасковия Онисимовна.

Жить не хочу...

Уже несколько лет ветеран ходить не может — женщина едва передвигается и убирает в маленьком двухкомнатном домике около половины дня. Если посмотреть на месторасположения жилья пенсионерки — переулок Леваневского — даже здоровому человеку сложно спускаться с горы и подыматься на нее. Женщинам, у которых маленькие дети — вообще невероятно трудно: выкатить наверх детскую коляску без пота на лбу — фактически не возможно. А что тогда говорить о бабушке? Как ей сходить за покупками?

Но по словам Прасковьи Онисимовны, выходить куда-то ей фактически не приходится. На сегодняшний день о ней беспокоится райсовбез Полтавы. Два раза в неделю к женщине-ветерану приходит работник, который покупает для нее продукты и платит за коммунальные услуги. Но вот пообщаться, особо, не с кем.

— Иногда ко мне заходят соседи, проведывают. Иногда — приезжает племянница из Киева. Но все равно это очень редко бывает. Больше родственников у меня нет. Мать и отца я пережила, дети тоже умерли. Без мужа живу с 83-го года. Он тоже служил, был контуженный. Все тело у него было порезано, в легких — осколки. С ними он так и умер от кровоточащей язвы. Уже 28 лет как я живу одна. Переписываться с друзьями — тоже никак, а, вернее, не с кем — все умерли. Немножко могу поболтать с женщиной из райсовбеза, которая приносит продукты, немножко — сама с собой. А так, смотрю телевизор. Читать не могу — уже не вижу. Бывает, лежу на диване — спина болит. Бывает, сижу и смотрю в окно. Как-то так получилось, что меня сопровождает одиночество. Сейчас мне почти 90 лет. Болячек у меня куча. Любят меня на 9 Мая. Спасибо, что приходят хоть и помогают с продуктами и коммунальными платежами, я бы сама на эту гору не вылезла. За это я им очень благодарна. Но, знаете, я больше жить не хочу... Надоело мне быть одной, скучно...

Карина ТЮТЮННИК, «Полтавщина»